Черт взял раввина, а я индюка
У цадика подали к столу жареного индюка. Один из гостей, какой-то раввин, подвинул птицу к себе и, не обращая внимания на присутствующих, стал ее жадно поедать. Неподалеку сидел Гершеле. Увидев, что раввин никого к индюку не подпустит, Гершеле принялся громко рассказывать:
— Однажды меня пригласили на свадьбу веселить людей. Выхожу из дому, встречаю раввина. «Куда, ребе, идете?» — спрашиваю. «На свадьбу», — говорит раввин. «А кумовья кто?» Отвечает, что такие-то и такие. «Тогда, — говорю, — я тоже с вами пойду». «Пожалуйста, — говорит он, — пойдемте вместе».
Идем мы вдвоем и встречаем индюка. «Куда идешь, индюк?» — спрашиваем. «На свадьбу», — говорит индюк. «К таким-то и таким-то?» — интересуемся. «Да, — отвечает индюк, — к таким-то и таким-то». «Пошли вместе», — предлагаем. Идем уже втроем и встречаем черта. «Куда, черт, идешь?» — спрашиваем. «На свадьбу», — говорит. «К таким-то и таким-то?» — уточняем.
«Да, к ним». — «Пошли вместе». Черт согласился, и мы уже идем вчетвером — я, раввин, индюк и черт. Пришли к реке. Мне перейти реку — раз плюнуть. Черту — тоже. А у индюка и раввина вряд ли получится. Как быть? Думали мы, гадали и придумали: черт взял раввина, я — индюка, и мы благополучно перебрались на другой берег».
С этими словами Гершеле придвинул к себе блюдо с индюком.
А раввин сидел разинув рот и таращил глаза.
Вот вам ложка ребе!
Однажды Гершеле восседал вместе с хасидами за праздничным столом у ребе. Всем подали к супу ложки, одному только Гершеле забыли. Ребе, заметив такое, сказал: «Гершеле, ты кашляни — и тебе дадут ложку». Гершеле кашлянул, и прислужник тут же принес ложку.
После трапезы ребе понадобилось побывать в уборной.
Спустя малое время оттуда раздался кашель. Гершеле схватил ложку, бросился к уборной и сунул ее в щель.
— Вот вам ложка, ребе!
Цадик рассердился и, воротясь к столу, сказал присутствующим:
— За грубую шутку следует Гершеле наказать. Придумайте как.
Тут как раз внесли жареного гуся, и у Гершеле слюнки потекли.
— Отдадим гуся Гершеле, — решили хасиды, — и что он станет делать с гусем, то мы сделаем с ним: отломит крылышко — мы ему сломаем руку, возьмет ногу — вырвем ногу.
Услыхав такое, Гершеле поворотил гуся и принялся целовать его в гузку.
Хасиды обомлели, а цадик рассмеялся.
