День памяти жертв Холокоста (Йом а-Шоа)
Ежегодно, двадцать седьмого дня весеннего месяца нисан Израиль отмечает День памяти жертв Катастрофы и героизма – «Йом а-Шоа».
За четверть часа до этого закроются все магазины, рестораны, пабы, закусочные и другие увеселительные заведения. Страна погрузится в скорбь и тишину, исчезнут улыбки и радостный смех, опустив головы и не утирая слез, люди будут вспоминать о шести миллионах мужчин, женщин, детей и стариков, уничтоженными нелюдьми только потому, что были евреями.
Антисемитизм, как идеология политического движения, направленная на борьбу с евреями, возник в конце 70-х гг. XIX в. в Германии, хотя корни его значительно глубже, можно сказать, теряющиеся в непроглядной мгле истории. По всей видимости, первым проявлением политики государственного антисемитизма указы ветхозаветного фараона, повелевшего бросать еврейских мальчиков, — детей рабов, — в Нил на съедение крокодилам.
С тех пор кто только не ставил перед собой цель уничтожения евреев, — то ли как народа вообще, то ли как божьей общины – не суть важно. Такие имена, как Амалек, Навуходоносор, Аман, Антиох Эпифан, Нерон, Веспасиан и его сын Тит Флавии, — увы! — это имена лишь самых крупных, наиболее влиятельных ненавистников евреев, и то, только периода античной истории, а уж потом… Не счесть имен убийц, мерзавцев, лиходеев: тайных или явных, с горящими крестами или с затейливо украшенными посохами, открыто, прикладами «шмайсеров», с гоготанием, убивающие наших детей или исподтишка, на кухнях, под шпроты и водку, жалящих змеиными языками…
Так было всегда и во все времена. Подавляющее большинство населявших Европу, Азию и Америку не евреев сами по себе, возможно, ни в чем не виноваты, но, — инертны, страшащиеся всего непривычного, с молоком матерей принявшие аксиому: «Чужой – значит, враг!», привыкшие верить полубезумным кликушам, — они без всякого зазрения совести шли убивать мой народ.
Возможно, и не сами, не лично, но как не пойти посмотреть всей семьей на сожжение евреев в средневековом Париже, Толедо, Кракове или Франкфурте? Как не гордиться за сына, приславшего с фронта фотографию, на которой он, — гордый, красивый, смелый (!), в отутюженной по уставу форме, — целиться из винтовки в голову стоящей на коленях перед ямой голой еврейке с грудным ребенком на руках? Как не дать юноше новую куфию и собственноручно, всю ночь деланную ременную пращу, а потом стоять на обочине, провожая взглядов «Амбуланс» с красным серпом на боку, отвозящий звереныша швырять камни в израильтян?
Однако, это все, так сказать, «наши будни», но то, что произошло во время Второй Мировой войны выделяется из того повседневного кошмара в котором жили евреи Европы. Написание «жидоедских» книжонок, как у Достоевского, погром, отнимание всего нажитого, изгнание с мест, где родился и где похоронил предков, — в конце-концов, «дело житейское». Но только гитлеровцы, можно сказать, впервые после Амана, выдвинули идею тотального уничтожения моего народа, да еще взялись за дело чисто по-немецки: продумано, четко, научно, конвейерным способом, без сантиментов.
Как известно, новый подъем воинствующего антисемитизма обозначился в Германии в конце Первой мировой войны, когда кайзеровский Рейх потерпел позорное поражение от стран Антанты (кроме «зараженной раком революции» России, в одностороннем порядке заключившей сепаратный Брестский мир). Но широкие круги населения ненависть к евреям охватила лишь после прихода к власти социал-демократов во главе с Гитлером. Кризис, парализовавший мировую экономику в 30-е годы («Великая экономическая депрессия»), привел к тому, что антисемитизм в Германии стал принимать все более крайние формы. Евреев открыто обвиняли в олигарховстве, наживе миллионов на крови и голоде честных немцев, в торговле по, якобы, намеренно завышенным ценам, в отравлении продуктов питания, в том, что в кране нет воды и прочее и прочее. Подобно змеям, из темного кошмара средневековья, выполз кровавый навет, на этот раз не просто бабской болтовней на скамейке у дома, а растиражированный «просветительскими» брошюрами, книгами и кинофильмами.
Не успокоившись на уничтожении собственных евреев, Гитлер задался целью избавить от них весь мир, куда дотянутся уродливо-паучьи лапы свастики. Уже во время обсуждения плана нападения против СССР, проводившегося в немецком генштабе весной 1941 года, говорилось о ликвидации евреев.
Механизм массового уничтожения был приведен в действие, и, быстро набрав обороты, начал работать на полную мощность во всех странах Европы, покоренных фашистами. Местное население видело в этом всего лишь составную часть оккупационной политики, и слишком часто (!) демонстрировало солидарность с нацистами, шли в «полицаи», преследуя, убивая и грабя ни в чем не повинных евреев. Это тоже было везде, от Нормандии до Волги.
Конечно, нельзя не сказать и о тех героях, кто, рискуя всем, а, прежде всего, жизнью, в годы Катастрофы спасали евреев, прятали их от чудовищного молоха нацизма, помогали чем могли. Всем им, известным на сегодняшний день, присвоено в Израиле почетное звание «Хасидей уммот ха-олам» (праведники народов мира) на основании закона о сохранении памяти мучеников и героев (1953 г.).
Моя собственная семья – более чем яркий пример тому, как простые люди в годы войны относились к евреям. Вот что рассказывает мой дедушка, Яков Иосифович Таратут:
«Мои родители, сестра Полина и брат Эммануил (Мунечка) не смогли выбраться из оккупированных врагом территории, были отведены в село Богдановку, и расстреляны при ликвидации нацистами Одесского гетто в новогоднюю ночь на 1942 год. Еще по дороге украинский полицай, просто от нечего делать, от скуки, забил до смерти сапогами маленького, трехлетнего, Мунечку. Отец рассказывал, что перед расстрелом всех евреев вывели к котловану и поставили на колени неподалеку от него. Проходивший мимо полицай ткнул моего отца в грудь сапогом и сказал: “А ты, жидовская морда, еще поработаешь!”. Вероятно, речь шла о том, чтобы он вместе с такими же выбранными за силу, закапывал котлован с расстрелянными. Встать ему не позволили, так и лежал навзничь во время расстрела. Когда каратели прошли вдоль по цепи, он подполз к смертельно раненной дочери и успел лишь услышать: “Убегай отсюда, папа, может, ты еще Яшу встретишь…”. Воспользовавшись ночной темнотой, он пополз за котлован и вскоре выбрался оттуда. Моему отцу повезло – в ту же ночь он, едва живой, добрался до какой-то крестьянской хаты, где его спрятала добрая украинская женщина…».
От себя добавлю, что, по моей просьбе, подкрепленной рассказом и несколькими документами, эту женщину нашли сотрудники мемориала «Яд ва-Шем» (ею оказалась Петрунь Анна Никитична), и посмертно вручили звание «Праведницы народов мира».
В память о них, о всех: о палачах и мучителях (есть память, которая марает до конца дней!), и в память о жертвах (светлой и чистой памяти мучеников), завтра, как и каждый год, по всему Израилю зазвучит траурная сирена. На две минуты прекратится всякая деятельность, остановится транспорт, люди выйдут из домов и машин, замрут в почтительном и скорбном молчании. Во многих домах зажгутся поминальные свечи, а в мемориальном музее «Яд ва-Шем» в Иерусалиме пройдет официальная церемония поминовения жертв Катастрофы. Миллионы евреев, живущих в Израиле и за его пределами, прочитают в этот день заупокойную молитву «Кадиш».
Чтобы знали…
Чтобы помнили…
Чтобы это больше НИКОГДА не повторилось!
