Лучшие еврейские анекдоты. Разное — ассорти. Часть 2

К раввину приходит молодой еврей и говорит:
—    Ребе, я женат только три месяца, а моя жена уже родила ребенка. Как это может быть? Ведь все знают, что для этого нужно девять месяцев!
Раввин говорит:
—   Ты жил со своей женой три месяца?
—   Да!
—   А она с тобой жила три месяца?
—   Да!
—   А друг с другом вы сколько жили?
—   Тоже три месяца.
—   Сколько будет три, три и три?
—   Девять…
—   Вот, и не морочь мне голову!

Контролер:
—   Сударь, вы едете в скором поезде, а билет у вас пассажирский. Извольте доплатить.
—    Почему? Можете ехать медленнее, я не тороп­люсь.

В купе поезда поспорили два пассажира:
—    Откройте окно, — говорит один, — а то я за­дохнусь.
—   Нет, не открывайте, а то я простужусь!
Позвали проводника.
—   Товарищ проводник, откройте окно! А то я за­дохнусь.
—   Нет, не открывайте, а то я простужусь!
Растерянный проводник смотрит на третьего пас­сажира, старого еврея.
—   Знаете, что я вам посоветую, — говорит тот. — Сначала откройте окно— пусть этот простудится. А потом закройте — пусть этот задохнется.

Раввин вызвал к себе на разговор одного еврея.
—   Ты все распутничаешь, Янкель? С кем, интерес­но?
—   Ребе, это моя маленькая тайна.
—   Ой, тайна! Знаю я твои тайны. Фрида Цукерман с Дерибасовской, Хая Шпойман с Молдаванки. И эта шикса, которая работает в лавке у Хаймовича. Иди отсюда, видеть тебя не хочу!
Когда Янкель вышел, к нему кинулся приятель:
—   Ну, что сказал ребе?
—   Так, подкинул несколько новых адресов.

Евреи решили в местечке построить баню, но ни­как не могут договориться, какой в ней сделать пол. Одни говорят: из струганых досок, чтобы в босые ноги занозу не загнать. Другие говорят: из неструга­ных досок, а то очень скользко будет, можно ноги сломать. Пошли к раввину. Раввин подумал и гово­рит:
—     Доски-таки надо построгать, но положить их струганой стороной вниз.

Один молодой человек спрашивает у раввина:
—     Ребе, скажите, а что означает, если у девушки на руке обычное кольцо?
—    Обычное?.. Это ничего не означает.
—   А если у нее на руке обручальное кольцо?
—    Это значит, что она замужем.
—     А если у девушки на руке и обручальное коль­цо и обычное?
—     Это значит, что она замужем, но это ничего не значит.

Ешибошер:
—   Ребе, почему Господь сначала сотворил мужчи­ну, а потом женщину?
Раввин:
—   Потому что Он обошелся без советов, кого ему раньше делать!

Кондуктор обнаружил в купе под полкой двух ев­реев-безбилетников.
—   Господин начальник, — говорит один, — сжаль­тесь. Моя единственная дочь выходит замуж в Жме­ринке, а у меня нет денег на билет.
—   Ладно, — машет рукой кондуктор, — поезжай­те. Ну, а второй?
—    Это мой двоюродный брат. Он едет на свадьбу за мой счет.

Одна молодая еврейка едет на операцию по омо­ложению. Соседка в вагоне поинтересовалась:
—   Что же вы сразу не взяли обратный билет?
—   Кто его знает, — задумчиво ответила та, — мо­жет, операция будет настолько удачной, что можно будет вернуться домой по детскому билету?

В купе поезда едут два пассажира. Они довольно долго молчали. Наконец один из них говорит:
—   Послушайте, мы едем уже два часа и еще сло­вом не обмолвились. Давайте познакомимся. Я — Иванов. А вы?
—   А я нет.

В еврейской семье родился ребенок. Счастливый отец приходит к раввину.
—   Ребе, как мне лучше записать мальчика? На год раньше? Его на год раньше возьмут в армию. На год позже? Тогда он на год позже вернется из армии. Что делать?
—   Запиши, как есть.
—   Ой! Мне это даже в голову не пришло!

— Ребе, я сегодня был в городе, встретился с одной женщиной, и у нас с ней все было хорошо. Я дал ей пять рублей. Она сказала: «Спасибо, приходите еще!» Так я вас хочу спросить, как вы думаете, могу я за эти пять рублей прийти к ней еще раз?

Одна еврейка пришла в роддом навестить свою подругу.
—   Сара, ты родила?
—   Да!
—   Мальчика?
—   Нет.
—   А кого?

В роддоме Хаиму выносят тройню. Тот чешет лы­сину и говорит:
—  Если вы не возражаете, то я, пожалуй, выберу среднего.

Поступил Абрам в летное училище, сбросили его с самолета на парашюте. Сара смотрит и не понима­ет, что это летит, то ли Абрам, то ли парашют. Вдруг что-то как грохнется о землю. Столб пыли и ничего не видно.
Сара говорит:
—   Не знаю, чем дышит наш Абрам, но около Аб­рама дышать невозможно.

Известный раввин из Жолквы слушал проповедь молодого раввина из Брно. Когда тот кончил свое выступление, он пожал ему руку и с улыбкой сказал:
—    Наиболее блестящим в вашей проповеди был ваш цилиндр.

—    Знаешь, — говорит Мендель приятелю, — ког­да я был в Нью-Йорке, на меня с двадцатого этажа упала трехметровая буква с рекламы.
—   Как же она тебя не убила?
—   А это упал мягкий знак, — ответил Мендель.

Разговор в поезде:
—    Скажите, вы одессит?
—    А что, у вас что-то пропало?

—  Сара, вы слышали, у мужа Леи вчера вырезали гланды?
—   Бедная девочка, она же так хотела иметь детей!

Вы знаете, что русскую народную поговорку «Семь раз отмерь — один раз обрежь» придумали ев­реи?
— Не может быть.
— Как не может? Это же первая заповедь при обрезании.

В Гималаях экспедиция нашла «снежного человека».
— Вы кто, орангутанг?
— Нет, я — Арон Гутман. Скажите, война закон­чилась? Бобруйск освободили?

У Рабиновича спрашивают:
— Что такое перестройка?
— Правда, еще раз правда и ничего, кроме правды.

— Абрам, вчера я купил в букинистическом мага­зине книгу «Как стать миллионером». Но дома увидел, что половина страниц вырвана.
— Ничего страшного, полмиллионера тебе тоже не помешает.

—   Сара, какая температура в комнате?
—   Пятнадцать градусов.
—   А на улице?
—   Двадцать.
—   Тогда открой окно. Пусть зайдет еще пять гра­дусов.

В еврейской школе:
—   Дети, откуда берется дождь?
Шмуля:
—   Из костей.
—   Как так?
—  Когда собирается дождь, тетя Сара чувствует его в своих костях.

Запустили Рабиновича в космос, а он забыл свой позывной.
—   Земля, Земля! Кто я?
—   Вообще, ты поц, но сейчас ты «Сокол».

Корабль тонет. Известный маловер начинает гром­ко молиться.
Спутник рукой затыкает ему рот:
—      Немедленно замолчите! Если Господь Бог узна­ет, что вы находитесь на борту, мы все погибнем!

Шехтманы собираются на свадьбу к родственнику. Долго спорят, как им одеться. Наконец решают по­добрать одежду под цвет волос.
Дочь:
—   Я пойду в черном.
Сын:
—   А я в рыжем.
Мать:
—   Я надену серенькое.
—   Вас послушать, так мне надо идти голым, — расстроился лысый Шехтман.

Абрам среди дня приходит домой. Из спальни слышны голоса жены и его начальника. Абрам на цыпочках направляется к двери.
—  Не хватало еще, чтобы меня начальник в рабо­чее время дома застал. Так ведь недолго с работы вылететь или тринадцатой зарплаты лишиться!

Ночь. Стук в дверь.
—   Рабинович, вам дрова не нужны?
—   Нет, не нужны.
Утром выходит он во двор, а дров нет.

Разговаривают на улице два еврея. К ним подхо­дим третий и говорит:
— Я не знаю, за шо вы говорите, но ехать надо!

Останавливает один прохожий Рабиновича:
—     Вы не подскажете, как проехать на Дерибасов­скую?
—     Пойдешь прямо, потом свернешь направо, там увидишь овощную палатку, за этой палаткой свернешь направо, пройдешь два квартала, там Розочка сто­ит— газированной водой торгует. Потом свернешь налево и увидишь трамвайную остановку. Сядешь на семерку, на третьей остановке пересядешь на один­надцатый, доедешь до конца. Там будет рынок, пой­дешь на рынок, купишь себе гуся…
—   Зачем мне гусь? Мне нужна Дерибасовская.
—     Вот гусю и будешь мозги компостировать. За­чем ты мне их компостируешь, когда ты стоишь на Дерибасовской?!

Едет Брежнев на черной машине с номером 00-01. Вдруг его обгоняет такая же машина, но с номером 00-00.
—   Догнать нахала! — командует Брежнев.
Догоняют.
—   Ты кто такой? — спрашивает Брежнев пассажи­ра.
—   Я — Рабинович.
—   А ты знаешь, кто я?
—   Нет, но судя по номеру, ты тоже неплохо устроился.

Рабинович имел привычку разговаривать сам с собою. Однажды его спросили, почему он это дела­ет. На это он ответил:
—       А мне всегда приятно поговорить с хорошим человеком.

Во время лекции на антиалкогольную тему.
—   Скажите, — обращается лектор к Менделю, — вот вы разве смогли бы меня так внимательно слушать, если бы выпили стакан водки?
—   Ну, видите же — слушаю.

Израильская семья на прогулке. Дед предается воспоминаниям.
— Смотри, внучек, этот дом я построил в молодо­сти, и этот, и вон тот…
— Ты что, дедушка, разве в молодости был ара­бом?

— Вы слышали? Циперовича расстреляли!
— Как, опять?
— Тише, тише! Вот он идет…

— У вас есть вода без сиропа?
— А без какого сиропа вам нужно?
— Без яблочного.
— Вам повезло. Как раз без яблочного есть.

Едет ковбой по прерии. Видит — лежит бумажка. На ней написано: «Копай пять метров. Здесь зарыт клад». Выкопал, видит, еще бумажка лежит: «Копай десять метров, найдешь клад». Выкопал еще десять метров — и снова бумажка. Поднял, читает: «Шутка старого еврея! Попробуй, выберись отсюда!»

—   Это правда, Хаим, что твой сосед лечит от об­лысения?
—   Правда, я сам видел, как один его лысый паци­ент рвал на себе волосы, увидев счет за лечение.

Рабинович работает на конвейере завода, выпус­кающего детские коляски. Жена уговорила его воро­вать по одной детали в неделю, чтобы собрать коляс­ку для будущего ребенка. Через девять месяцев Рабинович сел за сборку.
— Знаешь, жена, как я ни собираю, все пулемет получается.

Спрашивают еврея:
—   Ты почему вернулся из Израиля в Союз?
— Так там же выпить не с кем: кругом одни ев­реи.

Рабинович удивительно похож на Ленина. Его вы­зывают в ГПУ и предлагают как-то изменить свою наружность, а то неудобно получается.
— Ну, допустим, батенька мой, — отвечает Раби­нович, — богодку я сбгею, а идейки куда девать пгикажете?

За два часа до обеда хозяин посетил парикмахер­скую и увидел там Менделя.
—      Как? Во время работы ты позволяешь себе стричься?
—      А что поделаешь, волосы растут у меня и во время работы!

В еврейской школе:
—   Моня, что ты знаешь о законе Архимеда?
— За нарушение этого закона утонул мой дядя.

—   Это твой родной брат?
—   Да, но он мой дальний родственник.
—   Как так?
—   Я родился первым, а он был в семье одиннад­цатым.

Рабинович сидит в театре с женой.
Жена:
—   Да проснись ты! Онегина вызывают’
—   А! Что?! Одного или с семьей?

Абрам и Хаим решили убежать за границу. Натя­нули они на себя коровью шкуру и двинули через нейтральную полосу, а навстречу бык…
Лежа в больнице, Хаим говорит:
—   Абрам, я больше за границу не хочу.

—  Здравствуйте, господин Кац! Как я рад, что снова вас вижу! Но что это с вами такое? Раньше вы были толстый, низенький, лысый, а теперь вдруг ста­ли худым, высоким и волосы у вас отросли. Как вы изменились!
—   Я не Кац!
—   Ах, так вы и фамилию переменили?

Согнали колхозников на лекцию. Один не пришел, потом спрашивает у другого:
—   О чем говорили?
—   Да о двух евреях: Гегеле и Фейербахе.
—   Ну и что?
—   У одного зерно нашли, у другого материю. Мо­жет, еще и судить будут.

—   Чем экономист отличается от еврея?
—   Экономист знает про деньги все, а еврей эти деньги имеет.

Абрам собрался уезжать в Израиль. Прощаясь на общем собрании колхоза, он говорит:
— Свой дом я передаю колхозу под детский садик, «Волгу» дарю председателю, а еще оставляю вам 1000 рублей на водку.
Председатель:
—   Вопросы есть?
Дед Тарас:
— Товарищ председатель, мы десять лет кур раз­водим и никакого толку. Давайте лучше евреев раз­водить…

Хаим говорит Абраму:
—   Вчера у моего соседа сгорела дача. Ну, казалось бы, какое мне дело? А все-таки приятно.

Еврея спрашивают:
—   Что с вами? От чего вы так пострадали?
—   От велосипедной езды.
—   Но вы же не ездите на велосипеде!
—   Я — нет, но другие-то ездят.

Две одесситки, живущие напротив, выходят утром на свои балконы. Одна спрашивает:
—  Сара, ты, никак, заболела? Я видела, как от тебя в два часа ночи ушел доктор!
—  Ай, Соня, перестань сказать, тошно слушать! Если от тебя каждое утро уходит полковник, так я же не кричу на всю улицу, что началась война!

Рабинович уезжает в Израиль. Ходит по ОВИРам. Наконец не выдерживает:
—    Две тысячи лет не было у нас своего государ­ства, и надо же, чтобы это несчастье выпало на мою долю.

Бен-Гурион осматривает выставку Марка Шагала в Иерусалиме. Сопровождающее лицо спрашивает его:
—   Ну, как вам понравилась выставка?
Бен-Гурион, помолчав:
—   В такое трудное для страны время евреи долж­ны работать, а не летать.

Шимон Резник явился на заседание израильского парламента в сандалиях, шортах и тенниске.
—   Кто разрешил вам прийти в кнессет в таком виде?
—   Английская королева.
—   Каким образом?
—    Когда я зашел в английский парламент, одетый, как сейчас, она сказала: «Резник, у себя в Израиле можете ходить, как вам угодно, но…»

—    Кто вам, Абрамович, посоветовал принимать касторку от кашля? — спрашивает удивленный врач.
—    Мой сосед. Он сказал, чтобы я пил по две ложки касторки, и тогда я забуду, что такое кашель.

— Мама, кто такой Маркс?
—    Ну, это такой ученый, экономист.
—    Как наша тетя Сара?
—    Ну нет, тетя Сара старший экономист.

Килька и тюлька вышли замуж за рыб еврейской национальности и стали называться мойвой и сайрой.

На нижней полке в купе беседуют две дамочки.
—    Ни Дерибасовская, ни Приморский, ни одесские «интуристы» не дают теперь заработка. Поедем в Воркуту или Норильск. Там полярники за одну ночь «кусок» платят.
Пассажир с верхней полки:
—    Слухайте сюда: не забывайте, что на Севере ночь полгода длится.

Объявляют по радио на Одесском вокзале:
—    Граждане! У гражданина Рабиновича почему-то пропал чемодан. Просьба вернуть, а не то будет как вчера!
И так несколько раз.
Вор, заинтересованный объявлением, возвращает чемодан и, уходя, спрашивает диктора:
—    А вчера что было?
—    О, это было ужасно! Представляешь, у Фишмана стянули саквояж — и не вернули!

В театре еврей слушает оперу «Евгений Онегин». После очередной арии спрашивает шепотом у соседа:
—    Скажите, Онегин — еврей?
—    Да нет, что вы! Через несколько минут:
—    Скажите, а Татьяна — еврейка?
—    Да нет, откуда же Татьяна может быть еврейкой?!
—    А Ленский — еврей? Сосед раздраженно:
—    Ну, еврей, еврей!
—    Браво, Ленский!

В отделе кадров:
—    Фамилия?
—    Рабинович.
— Вас мы не возьмем. Вы все равно уедете.
—    Даже и не думаю.
— Тем более. Нам дураки не нужны.

Гаишник:
—    Вы превысили скорость.
—    И какой же русский не любит быстрой езды?!
—    Ваши права!
—    Какие у бедного еврея права?

Правда ли, что Коган выиграл «Волгу» по лотерее?
—    Да. Только не по лотерее, а в преферанс, и не выиграл, а проиграл, и не «Волгу», а сто рублей.

—    Рабинович, вас уже прооперировали! Ну и как?
—    Триста рублей.
—    Я имею в виду, что у вас было?
—    Только сто.
—    Вы не поняли. На что жалуетесь?
—    Плата слишком высокая.

Начало века.
Старый еврей просит показать ему, как пользоваться телефоном.
—    Очень просто, — объясняют ему, — левой рукой держишь трубку, правой стучишь по вилке, а когда телефонная барышня отзовется, прикладываешь правую руку к трубке, чтобы лучше слышать.
—    Значит, обе руки заняты? Как же тогда разговаривать?

Новый репатриант из СССР продолжает читать в Израиле советские газеты.
—    Не могу читать израильскую прессу, — объясняет он, — в ней пишут, что в Израиле инфляция, коррупция, деморализация, и вообще, что Израиль накануне полного краха. То ли дело советские газеты! Читаешь и видишь, что Израиль — мощная держава, захватившая половину земного шара и собирающаяся захватить вторую!

—    Послушайте, Кац, вы это шутя ударили меня по щеке или всерьез?
—    Да уж, конечно, всерьез, чтобы помнили, за что.
—    Ну, хорошо, а то были бы у вас плохие шутки!

Сара провела несколько бессонных ночей у постели тяжело больного супруга.
—    Хаим, — наконец взмолилась она, совсем обессилев, — я должна хоть капельку поспать. Если будешь умирать — пожалуйста, разбуди меня.

—    Сколько ехать от Киева до Бердичева?
—    Четыре часа.
—    А от Бердичева до Киева?
—    Тоже четыре, неужели не ясно?
—    Конечно, неясно! Вот от Пасхи до Пурим один месяц, а от Пурим до Пасхи — одиннадцать.

Хаим приходит к собачнику:
—    Сколько стоит эта овчарка?
—    Триста тысяч рублей.
—    А этот фокстерьер?
—    Пятьсот.
—    А эта крошечная болонка?
—    Миллион.
—    Уфф… Сколько же стоит никакая собака?

В Одессе к старому еврею подходит приезжий:
—    Простите, вы не знаете, как пройти на Дерибасовскую?
Еврей:
—    Я-то не знаю, как пройти на Дерибасовскую?! Это я не знаю, как пройти на Дерибасовскую?! Отстаньте от меня! Это я-то не знаю, как пройти на Дерибасовскую?!!

В местечко приезжает коммивояжер. На улице встречает старого еврея, который обеими руками несет огромный арбуз.
—    Простите, где здесь Липовая улица?
Прохожий на минутку задумывается, потом вручает арбуз приезжему:
—    Подержите.
Затем широко разводит руками и говорит:
—    Ну, я не знаю.

Кац пренебрежительно разглядывает памятник Гете.
—    И за что ему поставили памятник? Ни король, ни генерал, только и сделал, что написал «Разбойников»!
—    Что вы, «Разбойников» написал Шиллер!
— Ну, видите, даже «Разбойников» не написал!

—    Рабинович, это правда, что время лечит все болезни?
—    Конечно. Иначе чем объяснить, что так долго приходится ждать приема в поликлинике?

В магазине одежды.
—    Абрам, так какую шубу ты посоветуешь мне купить?
—    Не знаю, Сарочка, не знаю… Здесь каждый совет слишком дорого стоит.

Хелмянин холит вокруг уличного фонаря и что-то внимательно ищет.
Прохожий спрашивает:
—    Что вы потеряли?
—    Рубль.
—    Именно здесь?
—    Нет, немного дальше.
—    Почему же тогда ищете в этом месте?
—    Потому, что здесь светло.

—    Иосиф, почему ты не хочешь уехать в Израиль? — Знаешь, Зема, я там буду неприметной личностью.
—    Почему?
—    Да там же все евреи.

Бердичевский нищий останавливает на улице хорошо одетого прохожего:
—    Господин банкир, я знал вашего покойного батюшку, вашу покойную тетушку, вашего покойного дедушку…
—    Хватит! — прерывает его прохожий. — Вот тебе деньги и перестань лазить по моему генеалогическому дереву!

На одесском причале стоят два старых еврея. Видят — плывет теплоход «Сергей Есенин».
—    Хаим, а что это за «Сергей Есенин»?
—    Как?! Ты не знаешь? Это же бывший «Лазарь Каганович»!

Жена торговца, который с тремя дюжинами штанов направляется на базар, говорит ему на прощание:
—    Счастливого пути! Дай бог, чтобы ты вернулся без штанов!..

Двое мужчин стоят на улице и разговаривают. Вдалеке показался Рабинович.
—    Ты слышал, как гудит Рабинович?
—    Нет.
—    Сейчас услышишь.
Подходит Рабинович.
—    Рабинович, когда ты имел последний раз женщину?
Рабинович:
—    У-у-у…

Мендель едет в одном купе с иностранцем.
—    Скажите, вы куда едете?
—    Я? В Баден-Баден. А вы?
Мендель не растерялся:
—    А я — в Бердичев-Бердичев.

—    Ну, если и после этого останутся тараканы, — говорит Мендель, глядя на догорающий дом, — то я уже не знаю, что и делать…

—    Сара, как ты считаешь, наша медицина делает успехи?
—    А как же. В молодости у врача мне каждый раз приходилось раздеваться, а теперь достаточно язык показать.

—    Абрам, я слышал, твоя дочка выходит замуж?
—    Да, выходит… понемногу.

Абрам Рабинович приехал из Бобруйска в Сочи. На четвертый день собирается домой. Хозяйка удивляется:
—    В чем дело?
—    Вы еще спрашиваете? Посмотрите на эту погоду!
—    Но у вас в Бобруйске тоже, возможно, идет дождь.
—    Знаете ли, наш дождь намного дешевле.

—    Как ты провел свой отпуск? — спрашивает Менделя друг, увидев его на костылях.
—    В гипсе.
—    То есть, как— в гипсе? Ты же поехал в горы!
—    Именно поэтому.

Старый еврей звонит старому приятелю, директору Новодевичьего кладбища:
—    Послушай, мы старые друзья. Я тебя очень прошу, найди мне местечко где-нибудь в уголке своего кладбища…
Через некоторое время друг ему звонит:
— Хаим, срочно привози тысячу рублей и завтра — можешь ложиться.

Сара решила угнать самолет. Она протиснулась в кабину пилотов и закричала:
— В Тель-Авив! Или я разденусь!

Мендель слушает сводку погоды:
—    В Архангельске — минус двадцать, в Киеве — плюс двадцать, в Якутии— минус тридцать, в Ташкенте — плюс тридцать.
—    Паразиты, что хотят, то и делают.

Лев, Боря и Хаим решили бежать во Францию. Лев говорит:
С нашими именами как-то неудобно ехать, надо офранцузиться. Вот я, например, буду Луи.
— А я — Буи, — сказал Боря.
Хаим подумал и говорит:
— Ребята, а я, пожалуй, во Францию не поеду.

В компании евреев:
— Ребята, хватит об отъезде. Давайте лучше о женщинах поговорим.
— Давайте. Кстати, Сара еще не уехала.

В Одессе тонет человек и кричит:
— Хелп ми, хелп ми! Помогите!
На берегу сидит одессит и щелкает семечки. Подходит второй и спрашивает:
— Что здесь происходит?
— Да вот, пока вся Одесса училась плавать, этот чудак зачем-то учил английский язык!

Война. Политрук кричит:
— Орлы, в атаку!
Все побежали, а два еврея остались на месте.
— Почему лежите?
— Мы не орлы, а львы: он— Лев Абрамович, а я — Лев Маркович.

Рабинович разговаривает с приятелем:
— Хотел в юности стать моряком.
— А чего не стал?
— Очень рассеянный. На корабле я мог бы натворить черт знает что.
— А кем ты сейчас работаешь?
— Аптекарем.

—    Ешьте больше рыбы, в ней много фосфора, — говорит врач Рабиновичу.
—    Доктор, я хочу быть здоровым, а не светиться по ночам.

Встречаются Рабинович и Цукерман.
—    Абрам, как тебе нравится, что Гольтвайзер женился на вдове?
—    Фу! Я бы в жизни не стал вторым мужем вдовы!
—    Ты что, предпочел бы быть ее первым мужем?

Разговаривает Рабинович с товарищем по работе:
—    Ты знаешь, наш начальник, наверное, уйдет от нас.
—    Почему?
—    Вызвал меня вчера и говорит: «Мы с вами, Рабинович, сработаться не сможем».

—    Слушайте сюда, вы мне скажите, сосед, вот эти бега лошадей, что они дают?
—    Лошадь, которая приходит первой, получает приз.
—    Тогда зачем бегут все остальные?

В еврейском местечке жандармы обыскивают дома в поисках призывников, уклоняющихся от службы в армии. Старик Рабинович нервничает и просит его спрятать в погребе.
—    Тебе-то чего бояться, в твои-то годы? — успокаивает его жена.
— Да? А генералы в армии уже не нужны?

Мендель лежит на операционном столе.
—    Скажите, доктор, я смогу после операции играть на флейте?
—    Лежите спокойно, конечно, сможете.
—    Вы действительно хороший хирург! Я на ней никогда не играл.

Сара рассказывает соседке:
—    Моя дочь живет на роскошной вилле в Майами. Каждый день она ужинает в лучших ресторанах, ходит в мехах…
—    Нашли, чем хвастаться! У меня дочь тоже проститутка.

Поехал один еврей в Израиль и пишет другому письмо: «И вот я уже в Израиле, и вот мне уже здесь хорошо, и вот мне уже здесь так хорошо, так хорошо, что мне, козлу, так и надо!»

Рабинович:
—    Моя дочь поддерживает связи с самыми выдающимися людьми города.
—    Вот как! А кто же она?
—    Телефонистка.

Рабинович, Кацман и Вайзенберг заказывают в ресторане чай.
Рабинович:
—    Но учтите, официант, я пью чай только из чистого стакана.
Официант через минуту приносит заказ:
—    Кому из господ чай в чистом стакане?

Мендель доплыл до середины реки и вдруг начал тонуть. «Боже, — вспомнил он, — я же забыл, что не умею плавать. Надо срочно возвращаться назад».

—    Рабинович, почему у вас синяк под глазом?
—    А пусть не лезут!

Во время молитвы хасид, увлеченный проповедью цадика, начал повышать голос. Ближайший сосед толкает его и шепчет:
— Послушай, не кричи так на Бога. Добром большего добьешься…

Сапожник Хаим рассуждает, сидя за рюмкой:
— Моя мать хотела сделать из меня портного, но отец заупрямился и отдал меня к сапожнику. Ух, какой умный был мой отец. Какой умный! Только подумайте: уже тридцать лет работаю, и еще никто не попытался заказать у меня кожух или штаны. Если бы я не стал сапожником, то, будучи портным, давно бы протянул ноги с голоду!..

— Что с вами, Абрам? Вы так озадачены?
— Чему вы так удивляетесь? У меня пять дочерей и ни одного зятя…
— Ха! Ха! А что бы вы делали на моем месте? Я имею только одну дочь и уже пятого зятя!

Встречаются как-то два еврея.
— Исаак, почему ты такой грустный?
— Меня сняли с должности первого секретаря райкома партии.
— Как же это произошло?
— Да какая-то сволочь донесла, что я беспартийный.

— Рабинович, почему вы в анкете пишите, что детей у вас нет, когда их у вас пятеро?
— Разве это дети? Это же какие-то махновцы!

Еврей бегает по вагону, а в вагоне тесно. Одному мужику надоело его пропускать в проходе, он и говорит:
— Еще раз пробежишь, я тебе устрою…
— Граждане, — кричит еврей, — что он мне может устроить? Когда я садился в поезд, у меня украли чемодан с деньгами, жену три дня полковник из соседнего вагона не выпускает, и вообще, я сел не на то направление…

К хелмскому раввину приходит местный купец.
—    Ребе! — восклицает он. — Я разорен!
—    Ша! Успокойся! Откуда ты знаешь?
—    Из своих бухгалтерских книг.
—    Почему же ты их не сжигаешь?

Хелмский еврей едет в Америку. Разбушевался шторм. Судно тонет. Раздаются вопли, крики отчаяния, молитвы. Только один хелмянин совершенно невозмутим. К нему подбегает единоверец:
—    Почему ты сидишь так спокойно?
—    А чего мне волноваться?
—    Ведь корабль-то тонет!!!
—    Ну так и что? Разве это мой корабль?

—    Здесь проживают супруги Гольдберг?
— Да. Но на первом этаже живет господин Гольд, а на четвертом — Берг.
— Ага! Значит они разошлись!

Владелец текстильного магазина посылает телеграмму своему поставщику-фабриканту:
«Ваше предложение принимаю. Письмо отправил. С уважением, Коган».
Принимая бланк, работница почты вежливо советует:
— «С уважением», собственно говоря, мы могли бы вычеркнуть.
Сударыня, откуда вы так хорошо знаете фабриканта Зильберштейна?

Сара говорит мужу с обидой:
Знаешь, Мойша, я испекла шабатнюю халу без яиц. Перед праздником они стали в три раза дороже.
— Ай, ай, ай! — изумляется Мойша. — Ты только посмотри, какие умные куры. Тоже во всем ищут выгоду.

Приходит еврей к своему соседу и видит на стене репродукцию.
—    Что это?
—    Святое семейство.
—    А почему они в одних простынях? Где у нее платье? Где у него костюм?
— У них не было такой одежды.
—    А почему они босиком?
—    У них не было туфель.
—    Гм… В простынях, босиком, а на фотографию деньги нашли!

—    Здравствуйте, господин Кон. Куда это вы так спешите?
—    Да вот, решил застраховать свою дачу от пожара и града.
—    От пожара — это я понимаю. Но как вы устроите град?

Морской пляж. Полдень. Кац раз за разом входит в море с двумя ведрами, зачерпывает воду и уходит куда-то с полными ведрами. Удивленный Гольдберг спрашивает:
—    Слушай, что ты такое делаешь?
—    Ношу морскую воду для пожилых дам, которым прописаны морские ванны.
Вечер. Гольдберг ходит по опустевшему пляжу уже после отлива:
—    Как этой воды, однако ж, убыло! Ну и заработал же сегодня этот Кац!

Встречаются два еврея:
—    Слушай, Абрам! Я шел вчера вечером домой и проходил мимо твоего дома. У тебя в спальне окна были не занавешены: горел свет, и я видел, как ты совсем голый бегал за своей Цилей. Я так смеялся!
—    Ты хочешь еще больше смеяться?
—    Ну?
—    Это был не я.

Сцена в одесском трамвае.
—    Девушка, вы сейчас сходите?
—    Сходят с ума.
—    Ну, тогда — вы выходите?
—    Выходят только замуж.
—    Ну что же вы тогда делаете?
—    Вылазию!
—    О, извините, я не знал, что у вас сегодня день рождения!

Беседуют две еврейки.
—    Что, ваша дочь вышла замуж?
—    Нет, что вы.
—    Но я видела, как она ребенка кормит и качает в колыбели.
— Если есть немного времени и молоко в груди — почему бы и не покормить да не покачать.

Объявление на Тель-Авивском супермаркете: «Все ушли на фронт. Будем через час».

В коридоре учреждения встречаются кадровик и Шихман.
—    Шихман, что ты сегодня такой радостный?
—    Как что? Разрешили, наконец, выехать в Израиль!
—    Ты не очень-то радуйся. На тебя анонимка пришла, что ты русский.

Старый еврей рассказывает:
—    Сказано в Писании: «Золото принадлежит мне, и мне принадлежит серебро». Вот я и попросил Бога: «Если все золото и серебро твои, что для тебя, Господи, какие-то десять тысяч? Одолжи мне их на один только день».
—    Почему только на один? — спрашивают его.
—    Потому, что один день для Бога все равно, что тысяча лет. Ибо в Писании сказано: «А тысяча лет для Тебя — день вчерашний».
—    И что Господь на это ответил?
—    Велел подождать до завтра.

Рабинович, Кацман и Вайзенберг бегут за уходящим поездом. Кацман и Вайзенберг вскакивают на ходу, Рабинович не успевает. Поезд уходит. Рабинович стоит, смеется и спрашивает сам себя:
—    Абраша, чего ты смеешься, ты же не догнал поезд?
— Кацман и Вайзенберг меня провожали.

—    Рабинович, скажите, как вам так быстро удалось стать миллионером?
—   Никакой тайны нет. Слушайте сюда: когда мы с Сарой приехали в Америку, у нас было всего два цента. Мы купили два грязных яблока, вымыли и про¬дали их за четыре цента. Потом купили на них четы¬ре яблока и продали за восемь центов.
—    А потом?
—    Потом умерла моя бабушка и оставила нам в наследство два миллиона долларов.

В Одессе. Жена готовит ужин. Вдруг раздается пушечный выстрел.
—    Абрам, почему стреляла пушка? Может мясо привезли?
—    Нет, это начальство из Москвы приехало.
Через минуту снова выстрел.
— А что, Абрам, в первый раз не попали?

Абрам записался на бесплатные курсы парашютистов при ДОСААФ. Через три месяца учебы их построили и объявили:
— Сейчас вас поднимут на высоту 1000 метров. Вы прыгаете, дергаете за кольцо основного парашюта. Если он вдруг не откроется, дергаете за кольцо запасного. Затем опускаетесь на землю. К вам подъезжает машина, и все вместе вы возвращаетесь сюда.
Абрам прыгнул, дернул за кольцо основного парашюта — он не открылся. Дернул за кольцо запасного — тот тоже не открывается. Хаим посмотрел вниз и подумал: «Ну, если еще и машина не приедет…»

Еврей спрашивает в отделе кадров:
—    У вас евреи работают?
—    Работают, — отвечают ему.
Он разворачивается и уходит. В другой организации спрашивает:
—    У вас евреи работают?
—    Нет, не работают.
Тогда он устраивается на работу. Проходит неделя, другая — еврей сидит сложа руки, ничего не делает.
—    Почему это вы не работаете? — спрашивает начальник.
—    Так вы же сами мне сказали, что евреи у вас не работают.

Встречаются как-то два еврея:
—    Слушай, Лева, ты знаешь, кто по национальности Мао Цзэдун?
—    Ты что? Не может быть.

—   Слушай, Хаим, когда я был в Африке, я видел Леву, но не Леву, который из Одессы, а того, который царь зверей. Он за мной как сиганул, но, к счастью, поскользнулся.
—    И ты не испугался?
—    Так на чем он, по-твоему, поскользнулся?

Один старый еврей долгое время не был в Одессе. Сошел на вокзале с поезда, чемодан рядом поставил и стал рассматривать город: «Да, — подумал он, — Одесса стала неузнаваема…»
Глядь вниз — а чемодана нет!
«А вот одесситов узнаю.»

Выезжают за границу старые евреи-супруги.
В Израиле работники иммиграционной службы их спрашивают:
—    Как же вы решились в таком возрасте приехать в Израиль? Что вам здесь нужно?
—    Мы хотим умереть на нашей исторической родине…
—    Ну и?!

—    Алло, а Рабинович дома?
—    Он на даче.
—    А разве у него есть дача?
—    Нет. Он на даче показаний в прокуратуре.

Встречаются два приятеля:
—    Абрам, твоя жена тебе изменяет.
—    Где?
—    На диване.
Через неделю они встретились снова:
—    Ну что, Абрам, ты принял меры?
—    Да, я продал этот диван.

Маловер подвергает сомнению сверхъестественные способности раввинов-чудотворцев. Ему возражает ортодокс:
—    Наш цадик — истинный слуга Божий. Он беседует с Богом каждую пятницу!
—    Откуда ты знаешь?
—    Он же сам это утверждает!
—    А если он врет?
—    Ты сошел с ума?! Не смей обвинять во лжи человека, который лично встречается с Богом!

Отец ученого молодого человека хвастается:
—    Мой сын женился на богатой девушке.
—    Так ведь у нее же нет приданого?
—    Это правда. Однако Талмуд учит нас, что хорошая жена— половина состояния. В Талмуде также сказано, что и красивая жена — половина состояния. Если же сложить две половины в кучу, то получится целое состояние.

Решили в Одессе открыть филиал «Березки» — публичный дом. Вызвали Рабиновича, у которого еще до революции бабка держала бордель.
—    Ну, да, — говорит Рабинович, — знаем мы это: пять коек отдай горкому, пять обкому, десять — органам, десять курв на прополочную, десять курв на уборочную, а Рабинович ложись и давай план!

Сара спрашивает Абрама, что означает пословица: «Кто рано встает, тому Бог дает».
Решили проверить. Надел Абрам новый костюм, новые ботинки и в пять часов утра вышел на улицу! Только завернул за угол, как его раздели до трусов, да еще и избили. Ровно через пятнадцать минут он возвращается. Сара в ужасе:
—    Абрам, что случилось?
—    Кто-то раньше меня встал!

Один коммивояжер приезжает в незнакомое местечко. Хочет попасть в бордель, а прямо спросить не решается. Наконец он останавливает прохожего и спрашивает:
—    Скажите, где тут живет раввин?
—    Липовая, 19.
—    Как?! Раввин живет напротив борделя?!
—    Что вы, что вы! Бордель двадцатью домами дальше.
— Ну, слава Богу, — вздохнул коммивояжер и отправился по указанному адресу.

—    Сара, вчера мне хотели дать по морде!
—    Откуда ты знаешь?
—    Да потому, что дали.
—    Что же ты говоришь, что хотели?
—    Так если б не хотели, разве бы дали?

Янкель Хват за очередную кражу получил два года тюрьмы.
—    Согласны ли вы с приговором? — осведомляется судья.
—    Согласен, но прошу об отсрочке на месяц.
—    А по каким мотивам?
—    Как раз сейчас, — отвечает жулик, — у нас разгар сезона.

Рабинович приехал в ОВИР и говорит:
—    Мне надо в Израиль.
—    Пожалуйста, езжайте, вот документы.
Из Израиля он попросился назад. Его приняли в виде исключения. Рабинович снова приходит в ОВИР и просит отпустить его в Израиль.
—    Почему вы все время ездите туда-сюда?
—    Знаете, здесь хорошо, в Израиле лучше. Но больше всего мне нравится пересадка в Париже.

Рабинович, мне сообщили, что вы каждое утро перед работой идете в синагогу и там молитесь, чтобы я повысил вам зарплату.
—    Так ведь теперь уже можно, господин директор!
—    Можно, оно, конечно, можно, но я не люблю, когда через мою голову обращаются в вышестоящие инстанции!

—    Рабинович, правду говорят, что Абрамович дал вам пощечину, а вы никак на нее не среагировали?
—    Я не среагировал? Хорошенькое дело, а кто же тогда упал?

Спрашивают у русского:
—    Ты свою Родину любишь?
—    Люблю!
—    Умрешь за нее?
—    Умру!
Спрашивают у еврея:
—    Ты свою Родину любишь?
—    Люблю.
—    А сможешь за нее умереть?
—    А кто же тогда будет любить Родину?

—    Алло! Моя фамилия Рабинович. Вам нужны такие специалисты?

В салон самолета входит первый пилот:
—    Террористы есть?
—    Нет.
—    Диссиденты?
—    Нет.
—    Ну хоть евреи-то есть? Дряхлый старик поднимает руку:
—    Есть.
—    Все! Летим в Тель-Авив.

К Рабиновичу ворвались погромщики. Он взмолился:
—    Забирайте все, что хотите, только Сонечку не трогайте!
Выходит Сонечка.
—    Ну что ты, папочка! Погром, так погром.

—    Терпеть не могу этого трусливого пса. Как толь¬ко кто-то стучит, он сразу лезет под кровать.
—    Ну и пусть лезет.
—    Так нам там вдвоем тесно лежать, — говорит Мендель.

Одессит приехал в Ленинград. Читает вывески на продовольственных магазинах: «Ленмясо», «Ленрыба», «Леняйца»…
—    Не знаю, как там пишут в Херсоне, но у нас в Одессе никогда не пишут «Адэмясо», «Адэрыба»…

Абрам долго роется во всех карманах, а потом удрученно говорит Саре:
—    Не могу найти свой бумажник.
—    А в брюках ты смотрел?
—    Да.
—    А в плаще?
—    Смотрел.
—    А во внутренних карманах?
—    Нет.
—    Почему?
—    Если и там нет, у меня будет инфаркт.

—    Ты чем занимаешься, Абрам?
—    Покупаю яйца, варю их и продаю.
—    И почем?
—    Яйца покупаю по пятьдесят за десяток. Вареные продаю по пятьдесят за десяток.
—    Какая же выгода?
—    Во-первых, остается навар, во-вторых, я при деле.

Педагог Рабинович потерял место из-за пьянства. Люди уговаривают его бросить пить, чтобы его снова взяли на работу.
— Тоже мне логика! Я даю уроки, чтобы иметь на что выпить. А если я брошу пить, то зачем мне давать уроки?

На работе умирает старый еврей. Другого старого еврея посылают подготовить его жену. Тот приходит по адресу, звонит в квартиру:
—    Простите, здесь живет вдова Рабиновича?
—    Извините, я не вдова!
—    Поспорим?

—    Мойша, почему вы не переезжаете на дачу?
—    Пока что не можем, хочу научить Есси, чтобы она лаяла, когда захочет есть. Уже провел около ста тренировок.
—    И что, теперь лает?
—    Теперь не ест, пока я не залаю!

Диалог на пароходе в Одесском порту.
—    Боцман!
—    Я не боцман, я — Кацман.
—    Все равно, отдать концы!
—    А я у тебя их не брал.

Засуха. К цадику приходят евреи-хуторяне и просят совершить чудо — чтобы пошел дождь.
—    Нет, — отвечает цадик, — чуда не будет, ибо нет в вас веры в Господа.
—    Но почему же, ребе?
—    Если бы вы действительно верили в Иегову, то пришли бы с зонтами.

Мендель с двумя друзьями возвращается с вечеринки.
Один:
—    Смотри, луна квадратная.
Другой:
—    Ты здорово напился, она треугольная.
Мендель успокаивает их:
—    Не спорьте, вы оба правы: одна квадратная, а вторая— треугольная.

Хелмянин входит к парикмахеру.
—    Хотел бы постричься.
—    Пожалуйста.
—    Но разрешите мне не снимать ермолку. У вас здесь ужасный сквозняк.

Разговаривают два еврея:
—    Ты слышал, Хаим умер, как поц!
—    Это как?
—    Стоял, стоял и упал.

Идет по улице Рабинович. Навстречу ему люди.
—    Христос воскрес!
—    Спасибо, меня уже предупредили!

В ресторане полная еврейка вдруг начинает на весь зал кричать:
—    Официант! Воды! Сердце… Скорее, жжет!
Подбегает официант:
—    Мадам Рабинович! Вытащите вашу грудь из борща!

—    Вы знаете, что Лифшицы всю ночь не гасят свет?
—    Ну и дураки они, хоть и евреи! У грабителей всегда с собой есть фонарики.

В аэропорту Шереметьево последний остающийся еврей провожает в Израиль предпоследнего. Отъезжающий говорит своему другу:
—    Будешь уезжать, не забудь в аэропорту выключить свет.

Встречаются два еврея.
Один жалуется:
—    Слушал я «Битлз», не понравилось. Картавят, фальшивят. И что в них нашли?
—    А ты где их слушал?
—    Мне Мойша их напел.

Барон Ротшильд был, как всегда, крайне занят. Слуга вводит гостя. Ротшильд, не отрываясь от бумаг:
—    Прошу придвинуть к себе кресло.
—    Я принц Шарль Луи де Грамон!
— Тогда прошу придвинуть к себе два кресла.

У входа в синагогу висит табличка:
«Войти сюда с непокрытой головой — такой же грех, как и прелюбодеяние!»
Ниже дописано: «Я пробовал и то и другое — разница колоссальная!»

Абрам моется в бане. К нему подходит незнакомый мужчина и говорит:
—    Скажите, уважаемый, вы, наверное, из Одессы?
—    Да, а как вы узнали?
—    Узнаю топорную работу раввина Соломона…

—    Хаймович, вы обвиняетесь в оскорблении личности. Вы назвали своего соседа ослом.
—    Простите, а кто из них жалуется?

Один человек заказал у лучшего одесского портного брюки. Только через месяц, после нескольких примерок, портной выполнил заказ. Забирая брюки, заказчик с раздражением сказал:
—    Богу понадобилось семь дней, чтобы сотворить мир, а вы мне тридцать дней шили брюки.
На это портной ответил:
—    Дорогой мой, посмотрите на этот мир и посмотрите на эти брюки!

Домашние заметили, что Хаим начал регулярно спать в очках.
—    Почему ты не снимаешь на ночь очки? — спрашивает жена.
—    Знаешь, дорогая, у меня настолько испортилось зрение, что я уже не различаю людей во сне.

Идет бракоразводный процесс.
—    На каком основании вы утверждаете, что ваша жена очень глупа? — спросил судья возбудившего дело о разводе.
—    Подумайте только: я ей купил холодильник, а она продолжает ходить на реку стирать белье.

—    Рабинович! Куда это вы в такую рань?
—    Я в бордель. А что?
—    В шесть утра?
—    Да, я хочу поскорее отделаться.

Родственники покойного Рабиновича заходят в морг. Рабинович сидит в гробу.
—    Ты что же, не умер?
—    А-а, кого это интересует?

В Одессе открыли, наконец, публичный дом. Рабинович решил зайти. Смотрит — там одни русалки. Рабинович обращается с недоумением к администратору:
—    А нельзя ли это… с ногами?
—    Нельзя. Сегодня у нас рыбный день.

— Что-то ты, Мотя, нынче не разговорчив.
Мотя, не вынимая рук из карманов:
— В такой холод разговаривать — руки мерзнут.

Еврейская нация дала миру много великих людей Среди них трое особенно знамениты. Христос дал веру, Маркс дал надежду, а Эйнштейн показал, что и то и другое — относительно.

Отец говорит дочери:
—    Выходи замуж за Моню. Он тебя действительно любит.
—    Почему ты так думаешь?
— Вот уже год я занимаю у него деньги, а он к нам все еще ходит.

Рабинович вернулся из роддома. Соседи его спрашивают:
— Ну что, наследник или наследница?
— По-моему, девочка, — отвечает Рабинович, — я видел в окно, как медсестра ее пудрила.

В учреждение, из которого уволили всех евреев, пожаловала иностранная делегация. Перед ее приходом, боясь шумихи об антисемитизме, Иванова назначили Рабиновичем.
Делегация расположилась в директорском кабинете. Сразу же был задан вопрос, работают ли в учреждении евреи. Директор нажимает кнопку на селекторе:
—    Вызовите товарища Рабиновича!.. Как уехал?!

В одесском оперном театре сидят два меломана с нотами. Слушают оперу и перелистывают ноты. Женщина, сидящая рядом, спрашивает другую:
—    Вы не знаете, кто это такие?
— Не знаю. Наверное, народный контроль.

Рабинович приходит как-то в военкомат.
—    Выдайте мне партизанскую медаль и льготы!
—    А вы что, партизанили?
—    Сам-то нет, а вот партизан снабжал. Сало им давал, хлеб, молоко…
—    Да, без еды не повоюешь.
—    А как же! Они мне все: «Данке, данке…»
—    Так это же немцы были!
—    Немцы, немцы. Но из ГДР.

Шадхен долго сватал Лейбу Миллеру невесту и на­конец привел его на ужин в дом ее родителей. Лейб увидел свою будущую жену и побледнел. Он ткнул шадхена локтем в бок и со злостью зашептал:
—   Кусок идиота! Посмотри на нее! Она старше меня на добрых двадцать лет! А лицо! Чтоб ты так жил, как это можно назвать лицом! А зубы, где зубы?
—   Не надо шептаться, — сказал шадхен. — Она глухая.

—   Ну как? — спрашивает жениха сват. — Вы уже видели свою невесту? Что скажете?
—   Ничего, но мне не понравились в ней три вещи.
—   Какие же?
—   Ее подбородок.

В театре после антракта в темноте Абрам и Сара возвращаются на свои места. Проходя между кресел, Абрам спрашивает сидящего:
—   Простите, это не вам я наступил на ногу, когда выходил из зала?
—   Мне, жидовская морда!
—   Сарочка, иди сюда. Это наш ряд.

К врачу приходит старый еврей.
—   Доктор, скажите, что делать? У меня сильный кашель.
—   А сколько вам лет?
—   Семьдесят.
—   А когда вам было сорок, — интересуется врач, — вы кашляли?
—   Боже упаси!
—   А в пятьдесят?
—   Тоже нет.
—   А в шестьдесят?
—   Нет.
—   Когда же вам кашлять, как не теперь?

Конферансье объявляет:
—  Выступает квартет имени Дружбы народов. Исполнители: Гапоненко — Украина, Бабаян — Ар­мения, Муслимов — Узбекистан, Рабинович — скрип­ка.

Муж неожиданно возвращается домой. Любовник хватает плоскогубцы и, стоя на табурете, делает вид, что чинит лампочку. Муж спрашивает:
—   Сара, кто это такой?
—   Что, не видишь? Монтер.
—   Монтер?.. А почему он голый?
—   Откуда я знаю? Такого прислали!
Муж обходит вокруг табурета:
—   Интересно! А он еще и под напряжением!

Роза! Как вы живете с мужем, если спите в раз­ных комнатах?
—   Ничего страшного! Если он захочет, то он мне громко свистит.
—   А если ты захочешь?
— Тогда я ему кричу: «Хаим, ты случайно не свис­тел?»

—   Дорогой, — обращается к мужу госпожа Зак, — твой новый кассир, которого я считала честным че­ловеком…
—   Ох! — хватается за сердце Зак, — что такое стряслось?
— Он сегодня сделал мне гнусное предложение.
—   Слава тебе, Господи! А я уж думал, что он сбе­жал с моей кассой.

—   Хаим, ты знаешь, мне кажется, что моя жена изменяет мне с булочником.
—   Почему?
—   Как ни приду: под одеялом хлебные крошки…
—  А мне кажется, что моя жена изменяет мне с водопроводчиком.
—   Почему?
—   Прихожу домой, а у нее в постели — водопро­водчик.

Штирлиц увидел мальчика с пейсами и в ермолке. «Вырастет — станет евреем», — догадался Штирлиц.

Бедный еврей приходит к свахе:
—  Я хочу жениться, но мне надо, чтобы девушка была из хорошей семьи, молодая, красивая и богатая.
—  Что? — возмущается сваха. — Если такая девуш­ка согласится выйти за такого голодранца, как ты, значит, она сумасшедшая!
—  Что ж, если у нее будет все, что я перечислил, согласен, пусть она будет сумасшедшая.

Учитель арифметики спрашивает на уроке:
— Изаксон, сколько будет восемьдесят плюс девя­носто?
—  Рубль семьдесят!

—  Сема, хватит уже каждый день сидеть у телеви­зора! Завтра идем в театр!
—  А что там идет?
— «Живой труп».
—  Опять про Ленина!..

Входит в трамвай старая еврейка. Мужчина все-таки уступает место, но с такими словами:
—   Садитесь, Голда Меир.
Еврейка не растерялась:
—   Спасибо, Адольф Гитлер.

На конгресс Коминтерна не приехал представитель Африки. Из ЦК телеграфируют в Одессу: «Срочно требуется негр». В тот же день ответ из Одессы: «Ра­бинович выкрашен. Сохнет».

— Алло, это отдел снабжения Русской Православной Церкви?
— Да.
— Отца Лившица, пожалуйста!

Через год после свадьбы к шадхену приходит быв­ший жених, а ныне муж:
—   Слушайте, я так счастлив, что именно вы вы­брали мне жену!
—   Почему?
—   Видите ли, я бы умер от одной только мысли что я ее выбрал сам.

Шадхен говорит своему сыну:
—      Сынок, тебе уже пора помогать мне. Запомни одно: никогда не бойся перехвалить жениха или не­весту. Слушай, что я буду говорить, и поддакивай
И вот шадхен впервые берет с собой сына.
—      Молодой человек, что за девушку я для вас имею! Вы бы видели ее красоту!
Сын добавляет:
—     Клянусь своим здоровьем, это просто царица Савская!
Шадхен:
—    Образованная.
Сын:
— Закончила два университета!
Шадхен:
—   Ее отец очень богат.
Сын:
—    Миллионер! Ротшильд!
Шадхен:
—    Но только у нее есть маленький недостаток — горб.
Сын:
—   Что значит «горб»! Это гора, а не горб!

Слепому еврею сват подыскал невесту. Привел ее к нему. Еврей обнял невесту и говорит:
—   И это все — моя Сарочка?

Шадхен рассказывает в кофейне:
—   Чтоб вы знали, я выдаю дочку Ротшильда за сына Рабиновича. Полдела сделано. Осталось угово­рить Ротшильда.

Шадхен:
— У меня есть для вас невеста. Ее родители очень даже приличные люди…
—   А как она выглядит?
—   Красавица! Просто красавица!
—   Богата?
—   За нее дают огромное приданое.
—   Так что, у нее нет недостатков?
—   Есть один, маленький: она немного беременна.

Рина близорука, она носит очки. Но когда в гости приходит ее приятель, Рина очки снимает. Сестра спрашивает:
—   Рина, почему ты не носишь очки при Иосифе?
—   Во-первых, я красивее, когда снимаю очки. А во-вторых, Иосиф тоже красивее, когда я снимаю очки.

Сват приводит жениха в дом невесты. Пока они ждут появления семьи, сват шепотом говорит:
—   Тут вы таки имеете очень приличный дом! Вы видите это серебро, хрусталь, майсенский фарфор?..
—   А кто мне докажет, что они не одолжили все это у соседей?
—   Вы что! Какой дурак станет им одалживать!

Моня побывал на курорте и привез оттуда невес­ту Цилю. Собрал друзей на смотрины. Красивый стол, невеста со всеми мило беседует… Друзья благодарят за приятный вечер и в дверях шепчут Моне:
—   Ты с ума сошел жениться на этой женщине! Знаешь, сколько у нее было мужчин?
Моня расстроился и говорит Циле:
—   Извини, я не могу на тебе жениться, у тебя было слишком много мужчин.
Циля говорит:
—   Минуточку. Я тебя не устраиваю как женщина?
—   Нет, наоборот.
—   Я плохо готовлю?
—   Замечательно.
—   Я не умею принимать гостей?
—   Прекрасно принимаешь.
— Так что же, я, по-твоему, всему этому на заоч­ных курсах училась?!

Цукерман звонит в дверь. Открывает пятилетний мальчик.
—   Додик, мама дома?
—   Дома.
—   Тогда держи конфетку. А папа дома?
—   Дома.
— Тогда отдай конфетку.

Пожилая еврейка приходит к доктору.
—   Доктор, я вас прошу: обследуйте моего мужа.
—   А что с ним?
— Понимаете, когда он занимается со мной любо­вью, он ужасно кричит.
—   Но это же замечательно!
—  Что замечательно? Я же от его криков просы­паюсь.

На празднике какая-то парочка уединилась в тем­ной спальне. Спустя некоторое время слышен ее стра­стный шепот в темноте:
— Ах, Сема, ты еще меня так не любил, как се­годня. Наверное, это потому, что сегодня праздник.
— Нет, наверное, это потому, что я — не Сема.

Хелмская богачка велит прислуге:
— Сходи в мясную палатку и посмотри, есть ли у резчика Файвеля телячьи ноги. Прислуга вскоре возвращается.
—   Ну, что?
—   Я не смогла увидеть. У него на ногах сапоги.

—   Рабинович, какой самый умный народ?
—   Спасибо за комплимент.

Еврейская пара на сельскохозяйственной выстав­ке. В павильоне птицеводства экскурсовод говорит:
—   Перед вами знаменитый индийский петух. Он в течение одного дня может двести раз покрыть курицу.
—   А?! — смотрит жена на мужа.
Экскурсовод продолжает:
—   Но при этом курица каждый раз должна быть другая.
Муж смотрит на жену:
—   А-а?!

—   Слушайте, — говорит сват, — у меня для вас есть потрясающая невеста! У нее только один малень­кий недостаток: одна нога короче другой.
—   Ну нет, — говорит жених, — это мне не годится.
—   Подождите, не торопитесь, дайте мне объяс­нить. Допустим, вы женились на женщине со здоро­выми, одинаковыми ногами. Ну и что? Представьте себе, вы идете с ней по улице, вдруг она падает и ломает себе ногу. Вы ходите с ней по врачам, трати­те уйму денег, делаете ей операцию, и она все равно остается хромой. А так вы уже на всем готовом!

—   Мама, Лева мне вчера сказал, что я самая ин­теллигентная девушка в Одессе! Может, пригласить его домой?
—   Ни в коем случае, дуреха! Пусть он продолжа­ет так думать.

Сват предлагает молодой женщине:
—   У меня есть такой жених…
—   А какого цвета у него волосы?
—   Он блондин.
—   Нет, не подойдет.
—   А какого вы хотите? Брюнета?
—   Тоже нет.
—   Так какого же?
—   Лично мне хотелось бы рыжего.
—   Почему?
—   Знаете, у меня вся мебель красного цвета.

Муж и жена слушают оперу. Он говорит:
— Какая у этой певицы прекрасная колоратура.
— Бесстыдник! Ты бы лучше слушал, как она поет.

Муж говорит жене:
Радуйся, теперь мы будем жить в дорогой квар­тире, как ты хотела.
—   Как я рада! Мы покупаем квартиру?
—   Нет, нам повысили квартплату!

—   Слушайте, Рабинович, что вы так кричали вче­ра на свою жену?
—   Она не хотела сказать, на что истратила деньги.
—   Ну хорошо, а что вы сегодня кричали?
—   Сегодня она мне сказала.

—   Хаим, — говорит жена, — если бы ты знал, как мне не хочется идти к Шнейдерманам.
—   Мне тоже не хочется. Но ты представь, как они обрадуются, если мы не придем.

Абраша возвратился из командировки, заходит в дом, смотрит, на кровати из-под одеяла торчат голые мужские ноги.
—   Это кто такой? — строго спрашивает он у жены.
—   Кто? Я тебе расскажу. Квартиру эту кто нам купил? Может, ты? Нет, он! Дачу, машину — тоже он. Работа у тебя не пыльная, но денежная, дети обуты, одеты…
—   Так что же ты ему ножки не прикроешь? Он же простудится!

Циля говорит подруге:
—    Еврейский муж — это загадка, потому что ни­когда не знаешь, что с ним делать. Положишь его под себя — он задыхается. Положишь на себя — он засы­пает. Положишь на бок— он смотрит телевизор. Поставишь на ноги — его и след простыл.

Скажите, Хаймович, вам нравятся женщины-иди­отки?
—   Нет, конечно!
—   А такие безрукие, которые не могут яичницу сготовить?
— Да нет же! А почему вы об этом спрашиваете?
—   Мне просто интересно: зачем вы тогда приста­ете к моей жене?

—   Исаак! Мне сегодня мой начальник сказал, что я просто красавица!
—   Ну, теперь ты убедилась, что он извращенец?

Жена говорит мужу:
—   Не понимаю, что вы все нашли в этой Софи Лорен? Сними с нее парик, смой косметику — и кого ты увидишь?
—   Тебя!

Приближается годовщина серебряной свадьбы.
Муж говорит:
—   Лора, дорогая моя! Я надеюсь, что подарок, который я тебе сделаю, будет красиво смотреться у тебя на пальце.
—   Абрашенька, спасибо, милый! Только не поку­пай слишком дорогой.
—   Да что ты? Где ты видела дорогие наперстки?

Муж спрашивает жену:
—   Ну, что сказал тебе доктор?
—   Он посоветовал мне отдохнуть на море. Куда поедем?
—   К другому доктору.

—     Знаешь, Фима, я со своей женой заключил очень выгодное пари: если вечером не прихожу до­мой в обещанное время, значит, проиграл ей сто руб­лей.
—     Ну, а если очень поздно придешь, скажем, под утро? Что тогда — скандал?
—     В том-то и выгода моего пари. Она вскакивает с постели и радостно кричит: «Проиграл! Проиграл!»

Сват с радостью сообщает:
—    Уважаемый, я нашел для вашей дочери такого жениха— просто класс!
—   А кем он работает?
—    Инженером.
—    Ну-у, инженером.
—   А кого бы вы хотели?
—    Ну, хотя бы мясника…
—   А что, ваша дочь такая уж красавица?

Профессор спрашивает студентов-медиков:
—    Чей это скелет?
—    Колхозника! — отвечает студент Рабинович.
—    Почему?
—     Мясо сдал, яйца сдал, шерсть и кожу сдал — одни кости остались!

Рабиновича не принимают в партию, так как по­ступил донос, что на свадьбе у Петлюры он играл на скрипке.
—    Не признавайся, отказывайся от всего, — сове­туют друзья.
—   Нет смысла. Все члены бюро были там гостями.

— Изя, что ты скажешь за августовский путч? Таки парадокс! Демократы победили, а демо­кратии как не было, так и нет.

Жена говорит мужу:
—   Лева, угадай, в каком ухе звенит?
—   В левом.
—   Правильно.
—   А что ты загадала?
—   Чтобы ты вынес мусорное ведро.

Учитель рассказывает ученикам о мудрости Созда­теля:
— Если у человека недоразвито одно из чувств, справедливый Господь развивает какое-нибудь другое чувство. Слепой не видит, зато у него хороший слух. Глухой не слышит, зато у него хорошее обоняние. Кто приведет еще пример?
Отзывается Венчик.
—  У моего дяди, — говорит он, — правая нога короче, зато левая длиннее.

Маленький Изя пришел домой и плачет.
—  В чем дело? — спрашивает мать.
— Нам сказали, чтобы завтра все пришли в школу в национальных костюмах.
— Хаим, ты слышишь? Этот сопляк уже хочет дуб­ленку.

Мальчик принес домой котенка.
—     Мамочка, посмотри, какой он хороший! Пусть он у нас живет.
—    Хорошо, Семочка, я не возражаю. А как ты его назовешь?
—    Мойша.
— Ты что, сынок? Разве можно давать коту чело­веческое имя? Назови его лучше Васькой.

Семочку и других детей привели с экскурсией на стройку. Учительница раздала им каски и говорит:
—     Дети, обязательно это наденьте! А то недавно был такой случай: девочка и мальчик пришли на экс­курсию. Левочка была в каске, а мальчик— нет. А потом случайно им на голову свалились кирпичи. Так вот, мальчика увезли в больницу, а девочка толь­ко засмеялась и убежала.
Семочка говорит:
—    А я знаю эту девочку! Она до сих пор бегает в каске и смеется.

В школе учитель пытается объяснить Моне, что такое чудо.
— Предположим, ты упал с десятого этажа и ос­тался целым и невредимым. Что это?
—   Случайность.
—   Ладно. А если ты еще раз упал с десятого эта­жа и остался целым и невредимым? Что это?
—   Счастье.
—  А если ты в третий, четвертый, пятый раз пада­ешь с десятого этажа и остаешься целым и невреди­мым? Что это?
—   Привычка.

Идет урок арифметики в первом классе. Учитель спрашивает:
—   Сема, сколько твоя мама должна заплатить за два килограмма яблок, если один килограмм стоит 5 рублей?
—   Я не знаю. Моя мама всегда так торгуется!..

Мама спрашивает Абрашу:
—   А что говорил папа, когда упал с лестницы?
—   Неприличные слова можно повторять?
—   Нет, конечно!
—   Тогда он ничего не говорил.

На вступительном экзамене в МГУ еврея-абитуриента хотят завалить.
—    Как вы объясните, что Лев Толстой помнил себя с сорокадневного возраста?
—    Ничего удивительного. Я помню себя с восьми­дневного.
—   Что же вы помните?
—    Помню, что пришел старый еврей с бородой и отрезал мне возможность поступления в университет.

Маленький Семочка просит:
—   Папа, пусть сегодня няня ляжет спать с мене.
—   Не с «мене», а «со мной».
—   А-а! Опять с тобой!

Отец-портной говорит сыну:
—     Моня, у меня к тебе мужской разговор. Когда ты окончил школу и захотел учиться наукам, я послал тебя в Кембридж. Ты закончил первую ступень и по­ступил в Оксфорд. Потом тебя взяли в Гарвард, где ты блестяще защитил диссертацию. Все это хорошо, но ты уже вырос, сынок, и пора определиться в этой жизни. Так ты хочешь стать дамским портным или мужским?

—   Дядя Изя, — говорит Семочка, — большое спа­сибо за ту трубу, что вы мне подарили. Такой доро­гой подарок!
—   Да, ерунда! Что там дорогого? 50 копеек.
—   Но зато мама и папа каждый вечер дают мне десять рублей, чтобы я не дудел.

—   Мамочка, можно мне пойти погулять?
—   С грязными-то ушами?
—   Нет, с товарищами.

Маленький Фима был в гостях у Хаймовичей, при­шел домой и говорит:
— Мама, у Хаймовичей золотой писсуар!
—   Сема, ты слышишь? Идем посмотрим.
Приходят. Пьют чай. Мама говорит:
—   Ну, что у вас нового?
—   Ой, мы забыли! Ваш Фима написал в наш но­вый саксофон.

Семочка выпил газированной воды с сиропом, достал рубль и протягивает его продавщице.
—   Напился? — спрашивает продавец. — А что надо сказать?
—   Где сдача?

Поезд пересекает российско-украинскую границу. По вагону идет таможенник, кричит:
— Валюта, иконы, наркотики, оружие!..
С верхней полки еврей отвечает:
— Ничего не надо, два стакана чая и все.

Арона и Самуила посадили в одну тюремную на меру. Самуил без конца ходит взад-вперед. Арон не выдерживает:
—   По-твоему, когда ты ходишь, ты не сидишь?

Рабинович подбегает к милиционеру:
—   Только что вот тут за углом с меня сняли часы!
—   А почему вы не звали на помощь?
—   Я боялся раскрыть рот: у меня золотые зубы!

Еврея вызвали в следственные органы:
—   Объясните, как это вы при зарплате двести руб­лей в месяц умудрились купить «Волгу»?
—   Между прочим, когда я служил в армии, то по­лучал три рубля семьдесят копеек, но при этом ездил на танке.

Маленького Мойшу выгнали из хедера за неуспе­ваемость и плохое повеление. Перевели его родите­ли в другой хедер, но через пару месяцев его выгна­ли и оттуда по тем же причинам. Через некоторое время в городе уже не осталось для него еврейских школ, и родители отдали его в католическую. Приез­жают через пару недель его навестить, все говорят родителям, какой у них хороший мальчик, как он хорошо тут учится. Отец отводит сына в сторону и говорит:
—    Мойша, что случились? Как ты стал вдруг луч­шим учеником?
— Понимаешь, папа, в первый же день какой-то человек в черном повел меня в темную комнату, по­казал мне мужчину, распятого на кресте, и сказал: «Мойше, смотри — это Иисус Христос, он тоже был евреем». И я понял, папа, что у них тут не повыдрючиваешься!

Как скачать?

Tags: анекдотыевреиеврейскиелучшиесборникюмор