Рецензия. Семейка Адамс из… Хайфы! (Разбитые Крылья. Сломанные крылья. Knafayim Shvurot)

фильм «Сломанные крылья» (Knafayim  Shvurot)
Режиссер и автор сценария: Нир Бергман.
В главных ролях снимались: Орли Зильбершац-Банай, Майя Марон,
Нитай Гвирц, Даниэль Магон, Елиана Магон, Дана Ивги, Владимир Фридман.
Израиль, 2002, 80 мин.

«И вот семья, обычная семья —

Мама, папа, я.

Живёт семья, приличная семья —

Лошадь, крыса и свинья»

Из репертуара группы «Дюна».

«Нужна война, чтоб вы раскошелились! Нужен хлыст, чтобы вы соображали! Нужен вызов, чтобы пробудить гений!»

А. Бестер «Тигр! Тигр!».

Просмотра этого фильма, дебюта израильского режиссера Нира Бергмана (правда, он снял до этого два фильма: «Йомит» (1997) и «Морские кони» (1998), но повсюду написано, что только «Сломанные крылья» — дебют, значит, те как бы не в счет…), я ожидал с нетерпением.

Еще бы! В аннотациях он расписан, как фильм, получивший первый приз на Международном кинофестивале в Токио, девять израильских «Оскаров», да еще только сайт IMDB знает сколько призов, а знаменитый Люк Бессон заметил, и, не сходя в гроб, благословил. Фильм-колосс, израильский «Титаник» пополам с «Астеническим синдромом», а на треть – «Пианистка». Как не потечь слюнкам!?

Дождался… Посмотрел… Когда пошли финальные титры резко замотал головой, отгоняя ужасное видение… и посмотрел еще раз. «Отошел» от увиденного… Горестно-глубоко вздохнул, — и сел писать рецензию.

Итак, в Хайфе, между хребтами Кармеля и морем, живет семья, приличная семья: мама, старшая дочь, старший сын, младший сын и младшая дочь. Все, вроде, сыты-напоены, одеты-обуты, правда, чисто по-израильски: с распродажи очень уцененного платья на барахолке, — так там почти все ходят, не пугайтесь, — но «на лицо ужасные», они оказались еще более ужасные внутри!

Судите сами: мама, Дафна Ульман (Орли Зильбершац-Банай), — затюканная до предела медсестра-акушерка, страшная, как ливанская бомбежка 2006 года потому, что абсолютно не следит за собой, не моется, не меняет одежду, спит урывками. Правда, позже зрителям дается объяснение: это она так выражает траур по безвременно умершему мужу, — не моется, чтобы не смыть его поцелуев-объятий, не меняет одежду, чтобы не потерять теплоты прикосновений его рук, мечтает спать, чтобы увидеть его во сне. Все остальное время – воняет и преет на работе. Нет-нет, а иной раз у нее наступает просветление: как-то раз Дафна пошла делать себе видео-рекламу для знакомства, но начала лебезить, дрыгаться, депрессовать, как Мымра из «Служебного романа»… словом, обломалась эта затея. Про таких в народе говорят: шейте пижаму с длинными рукавами, тетя. Вы – наш пациент…

Старшая дочь, Майя Ульман (Майя Марон), — с головою погруженная в себя, абсолютно безответственная девушка, хамка и нытик, с мазохистическим старанием расковыривающая свои, во многом самою же надуманные душевные язвы. Весь фильм она только и делает, что строит из себя мученицу, палец о палец не ударив для того, чтобы хоть что-то изменить в своей жизни. Её бой-френд Йорам (Дани Нив), — единственный персонаж фильма, у которого с головой все в порядке, — поставил девушке совершенно точный диагноз, браво! Сцену на лестничной клетке я пересматривал раз пять, так понравилось, но это так, к слову. Когда же удача все-таки приходит к Майе (продюсер пригласил ее на прослушивание), она отказывается ехать, подводя свою поп-группу «под монастырь», хотя, может оно и к лучшему: петь девочка не умела, не умеет и уметь не будет…

Старший сын, Яир Ульман (Нитай Гвирц), — очкастый эгоцентрик и нигилист, страдающий перманентной манией величия, которую родители не сумели вовремя вылечить мыльными клизмами. Сам себя этот юноша считает звездой неимоверной величины, обоими ногами стоя на солипсизме самого радикального толка (полное отрицание реальности/духовности всего сущего, кроме собственного «Я», короче, эгоистический беспредел). Все остальные для него, включая собственную семью, – ничтожнейшая пыль, мусор, летящий в никуда сквозь ледяную тьму космоса. При этом наш «сверхчеловек» ходит в карнавальном костюме мыши с мышиной башкой на голове, промышляет раздачей рекламных листков, принципиально не хочет учиться (видимо, из убеждения, что ни школы, ни учителей, ни Израиля, ни самой планеты Земли не существует и в помине: «Вы все мертвы, вас – нет!»), предпочитая дрыхнуть в своей затемненной комнате, среди куч неубранного хлама. У него была девушка, — Ирис (Дана Ивги), но, поняв, что за «мышь» перед нею, скоропалительно ушла, даже взаимное сидение голышом на подоконнике в пустом здании школы не помогло. Диагноз: лечиться клизмами, изгоняя дерьмо из головы до полного выздоровления…

Младший сын, Идо Ульман (Даниель Магон), — озлобленный на всех вокруг маленький шакалёнок, стоящий мелкие пакости (на большие ума не хватает!), никому из своей семьи не нужный, обижаемый школьными дружками и в одиночку  экспериментирующий с видеокамерой. Говорит всего две-три фразы за весь фильм, и те откровенно хамские, никого не любит, и жить не хочет. Поделом вору и мука, как учит народная мудрость: решив заснять свой прыжок на дно пустого бассейна, разбивает голову. Сбылась мечта идиота. Правда, не насмерть, что уже внушает надежду – может, в трещину войдет хоть немного ума?..

И, наконец, младшая дочь, Барр Ульман (Илиана Магон), — самая маленькая обитательница «цирка уродов», озабоченная двумя вещами: много ли она писает в кровать, и кто ее сегодня отведет/заберет из детского садика. Истерична, глупа и взбалмошна (а чего вы хотели от ребенка, выросшего в такой семье?). Хоть с нею все возятся, но очевидно, девочка никому из своих родных и даром не нужна, все мешает, для всех обуза. Тут поможет только смена места жительства и новая семья в лице доброго айболита-репатрианта Валентина Гольдмана (Владимир Фридман). Может там дитя «души мученья утолит», как писал классик по другому поводу.

Итак, участники шоу выведены на сцену. И пошло-поехало! Весь фильм они впятером только и делают, что хамят, гадят и портят жизнь друг другу: с самого начала мама и Майя зверски разругались из-за того, что у одной внезапный вызов на ночную смену, и семейный драндулет никак не заводится, а у другой – выступление на фестивале народной песни и пляски. Вскоре в круг их гадостей попадают ни в чем не повинные школьный психолог Флора (Ярден Бар-Кохба), которой человек-мышь Яир сообщил, что она – мертва; косящий под «крутого» рок-наркоман Гага (Нимрод Кохен), с которым чума-Майя пыталась переспать, но не смогла даже этого, и вышеупомянутые Ирис и доктор Гольдман.

Шизиловка какая-то, кинорепортаж из дурдома в день открытых дверей, семейка Адамс на Святой Земле. Только те хоть были готично-гламурные, имея очарование черного юмора и стиль, а семейка Ульман – такие зачморенные уроды, что поистине, хоть святых выноси! Беспредельный пессимизм, упадок, грязь их душ мирно уживается со столь же беспредельным эгоизмом. Одно порождает другое, питая само себя. Бедная пятая заповедь («Почитай отца твоего и мать твою, чтобы тебе было хорошо, и чтобы продлились дни твои…») обливается горючими слезами в углу. Никто из Ульманов даже мысли не допускает поинтересоваться: чем заняты его ближние, что они думают, что их мучает или радует? Каждый тянет семейное одеяло на себя, да так резко дергая, что оно, — и без того ветхое! — вот-вот порвется.

Кто-то мне скажет: это они-де, из-за отца так расстроились. Не умри Давид Ульман по дороге с пляжа от укуса пчелы – были б его домочадцы просто ангелами, а не людьми. Жили же они в полнейшей любви и согласии до его смерти, ишь, как весело всей семьей в мячик играли на старой видеосъемке…

Не верю! Вот что хотите со мной делайте – я не верю, что даже такая трагедия, как скоропостижная смерть отца семьи в одночасье (прошло всего-то девять месяцев) превратила его жену и детей в стаю нелюдей! Видать, изначально неладно было что-то в Датском королевстве, как писал другой классик. Видать, не только радостное гоняние мячика по квартире имело место в доме на отроге хайфских гор. Зрело это «нелюдство», как раковая опухоль, в теле семьи, покойно и долго зрело, это более чем очевидно, но… все остается за кадром. Очень жаль, ибо, на мой взгляд, именно раскрытие этого периода жизни Ульманов, так сказать, «истории болезни» их семьи – тот самый «гвоздь», на который можно было бы повесить всё киношное действо. Из этого можно было бы сделать прекрасную психологическую драму, как раз заслуживающую всех призов и званий, которые получили «Сломанные крылья». Кстати, я так и не понял смысла этого названия. Какие крылья? У кого, кем или чем они сломаны, кто и куда хотя бы пытался на них летать? О чем вы, мастера культуры?!

Но все ли так мрачно и однобоко-уродливо? Бочку дегтя я на фильм вылил, а вот про ложку меда забыл. Не может же не быть в нем ничего хорошего… конечно, ибо так не бывает. Было и хорошее.

В первую очередь, сюжетный поворот, пусть предсказуемый, ожидаемый, но все же рассеивающий беспросветность мрака над этим семейным «сайлент-хиллом». Когда младший сын разбил себе голову, все Ульманы сумели перебороть свои комплексы взаимного отчуждения, и, объединившись, попытаться стать настоящей семьей. Не сразу, не вдруг, но все же сумели! Это отрадно, это действительно хорошо снято. У меня сцена встречи мамы со старшей дочерью под конец фильма, вызвала неподдельные слезы. А когда маме позвонили из больницы, — столь же неподдельно сжалось сердце в предчувствии страшного финала…

Второй, несомненный плюс «Сломанных крыльев» – актеры. Вызвать столько негатива на своих персонажей – это надо суметь! Семью Ульман почти весь фильм искренне ненавидишь, считаешь нравственными уродами, получающими поделом и по делам, а это значит, сыграно мастерски, показан поистине высокий класс. Иногда, особенно в эпизоде неудавшейся видеосъемки, казалось, что Орли Зильбершац-Банай «исчезает» из кадра, уступая свою героиню Алисе Фрейндлих в ее лучших ролях (уже упоминаемая выше Мымра-Калугина и жена Сталкера), настолько тонко, органично играла израильтянка.

Остальные – соответствуют, или, хотя бы, очень стараются. На втором месте, конечно, Нитай Гвирц, более чем неплохо справившийся со своим героем, хотя этот фильм у него первый. Сцена, когда он пытается пробудить впавшего в кому Идо, принеся в палату баскетбольный мяч, сыграна со стопроцентным попаданием: истерично-отчаянно, нелепо, дергано и очень достоверно! Не отстает и Майя Марон, хотя, на мой взгляд, ее героине (антигероине, если угодно) не хватает надрыва, душевных метаний и крупных планов с долгими, выразительными взглядами. Порадовали «эпизодники»: «зубры» израильского кинематографа Владимир Фридман и Дана Ивги, а так же Ярден Бар-Кохба, мастерица эпизодичных ролей в сериалах, здесь сыграли ровно и уверенно.

Подводя итог, как хорошему, так и плохому в этом фильме, вынужден признать, что Нир Бергман, — ныне оскароносец, — знает свое дело и ведет свою линию до конца. Кстати, казалось бы, он мог теперь творить много и плодотворно, но почему-то не снял больше ни одного полнометражного фильма, переключившись на короткие эпизоды мелодраматичных сериалов. Почему?

Ссылка на фильм

Как скачать?

Tags: драмаевреиИзраилькиносемьяфильмХайфа