Три еврея-упрямца
Жили-были три упрямых еврея. А ведь известно, что нет человека упрямее еврея. И вот однажды, в длинный вечер месяца тейвес, сидя в синагоге у печки, поспорили они, кто из них упрямее. Поспорили и решили: пусть каждый расскажет о каком-нибудь примере своего упрямства. И пусть их рассудит сам Бог.
Первый начал и рассказал вот что:
— В прошлом году я как-то поздно вечером вернулся домой. Дело было зимой, мороз лютый. Я продрог, чертовски устал, мне не терпелось поскорее попасть домой и лечь в теплую постель. Стучу в дверь. Жена проснулась и спрашивает: “Кто там?” Я не отвечаю. Жена должна узнавать мужа по стуку. Снова стучу. Слышу, жена снова спрашивает: “Кто там?” Тут уж я совсем рассердился. Как это жена не узнает своего мужа! Я упрямо не отвечаю и опять стучу. Она опять спрашивает, а я опять не отвечаю, и она опять не открывает. Короче говоря, всю ночь я провел на улице, у дверей дома, и утром меня нашли полузамерзшего у порога. Я, если заупрямлюсь, то настою-таки, слава Богу, на своем.
— Это что, — сказал второй, — вот я вам расскажу случай, и вы оба скажете: да, это упрямство! Месяц тому назад у меня заболел, не про вас будь сказано, зуб. Прихожу я к врачу. Прошу вырвать больной зуб. Посмотрел он мои зубы и просит показать ему, какой зуб болит. Я не мог удержаться от смеха и говорю: “Если вы доктор, вы сами должны знать, какой болит”. Он что-то попытался мне объяснить. Но я ему сказал прямо: “Если вы не можете узнать, какой зуб больной, то вы для меня не доктор”, — и хотел уж было подняться и уйти, но тут доктору, очевидно, стало стыдно, и он, покопавшись во рту, выдрал мне зуб. “Вы ошиблись, — говорю, — это не тот зуб”. Он покопался немного, выдрал мне второй зуб и опять не угадал, опять здоровый. Тут уж я заупрямился: “Ни за что не скажу. Пусть сам узнает, на то и доктор”. Выдрал он мне еще один зуб, и еще один. Я был упрям, как железо. Короче говоря, он выдрал мне восемь зубов, пока, наконец, хвала Всевышнему, не наткнулся на больной зуб и не выдрал его.
— Если вы хотите знать, что такое настоящее упрямство, то выслушайте меня, — сказал третий. — Меня Бог не обидел капиталом, и я могу за своей бас-йехидой дать триста и даже четыреста рублей. Но когда дочери исполнилось шестнадцать лет и ко мне в дом зачастили шадханы, я захотел взять в дом порядочного зятя, который женился бы на моей дочери не ради денег, а ради нее самой. Я так и сказал шадханам: “Ни копейки приданого — вот невеста, если жениху нравится — пусть берет, но без приданого!” Жена убивается, дочь плачет, годы идут, а я стою на своем. Невесте уже тридцать два года, уже седые волосы появились, а я тверд, как сам Господь, и ни за что не отступлюсь от своего слова.
Тут со стороны орн койдеша донесся голос самого Бога:
— Твое упрямство самое отвратительное, оно богомерзко. Упрямство тех двоих причинило ущерб только им самим. Твое же — принесло горе другим, более того, твоим близким.
Голос умолк. Первые два упрямца пристыжено молчали, а третий сказал:
— Слышали? Вот что значит настоящее упрямство.
