Лучшие еврейские анекдоты. Культура и образование. Часть 1

Выставка Пикассо в Париже. На вернисаже присутствует сам художник. Янкель, уже давно живущий в Париже, взял с собой на выставку двоюродного брата Шмуля, только что приехавшего из польской провинции.
— Почему он пишет такие странные картины? – спрашивает Шмуль.
Янкель задает этот вопрос художнику и переводит Шмулю его ответ.
— Он говорит, что так это все видит.
— Реб Пикассо, – с укоризной говорит Шмуль, – если вы плохо видите, зачем вы рисуете?

Молодой еврей пишет из Италии своей невесте: «Я тут случайно сфотографировался рядом со статуей Ганимеда. Тот, что без одежды, это Ганимед».

Еврейская пара в музее перед античной статуей.
— Это алебастр? – спрашивает муж у музейного смотрителя.
— Не позорься! – шипит жена. – В каталоге написано: Венера.

— Мориц, ты все-таки учил латынь в школе. Что означает надпись на часах в соборе Святого Стефана: «Mors serta, hora inserta» (смерть надежна, час ненадежен)?
— Смертельный номер – часы врут.

— В чем разница между «номинально» и «в самом деле»?
— Очень просто: если кто-нибудь назовет меня ослом, то это будет чисто номинально, а вот если ослом назовут тебя, то это уже в самом деле.

Возле школы. Мориц опаздывает на урок и видит, что перед дверью стоит его приятель Абрам.
— Почему ты стоишь перед дверью?
— Он спросил меня, сколько будет трижды три.
— Трижды три будет девять!
— Не входи туда, я ему предложил тринадцать.

Мориц вел себя неприлично, и учитель выставил его за дверь. Мимо идет директор школы и спрашивает Морица, почему учитель выгнал его из класса.
— Потому что он мешуге (сумасшедший).
— С чего ты это взял?
— Можете мне поверить. За то, что я сделал кое-что не­приличное, он послал меня на свежий воздух, а сам остал­ся внутри и нюхает эту вонь — ну, разве не мешуге?

Учитель показывает на глобус и говорит:
— Мориц, найди мне Северный полюс.
— Хорошенькое дело! — отвечает Мориц. — Пири искал и не нашел, Кук его тоже не нашел, а теперь вот я должен вам его найти!

— Мориц, назови мне четырехногое животное!
— Майский жук.
— Ерунда, у него же шесть ножек!
— Ну, две-то можно и оторвать…

—  Сколько инфузорий можно насчитать в одной капле воды?
Мориц пожимает плечами.
—  Вчера я рассказывал, что их там ровно два с полови­ной миллиона.
—  Мне бы ваши заботы, господин учитель! И потом: за­чем вы спрашиваете, раз вы уже это знаете?

— Мориц, сколько есть видов верблюдов?
—  Два. Дромадеры с одним горбом и просто верблю­ды — с двумя.
— А бывают ли верблюды без горбов?
— Предположительно да. Но это уже уродство.

Урок астрономии. Учитель показывает ученикам звезд­ную карту и спрашивает:
—  Мориц, знаешь ли ты, что означает эта длинная беле­сая полоса?
— Это Млечный Путь.
— А знаешь ли ты, что такое Млечный Путь?
— Это звезды.
— Правильно. А сколько их?
— Очень много. Миллионы.
— А как это стало известно?
— Да гои их посчитали. (Презрение быстро и абстракт­но мыслящего человека к ненужным конкретным деталям.)

Мандель посылает своего сына учиться в гимназию. После первого семестра мальчик приносит табель с двумя «неудами».
—  Йоселе, как ты можешь причинять родителям такое горе?
— Папочка, наш классный руководитель ужасный анти­семит.
Тогда Мандель решает крестить Йоселе. Но в следую­щем семестре тот получает пять «неудовлетворительно»
—  Как же так, Йоселе, ты предал веру своих отцов — и каков результат?
— Тате, ты же знаешь, мы, гои, не способны к учебе.

Учитель:
— Мориц, докажи мне, что Земля — это шар.
Мориц:
— Господин учитель, я этого не утверждал.

— «Год он это выносил, Но больше вынести нет сил», — цитирует учитель. — Мориц, что подразумевает поэт под словом «это»?
— Рубашку, господин учитель.

— Мориц, почему ты вчера отсутствовал в школе?
— Йом Кипур, господин учитель.
— Я не знаю, что это такое.
— А что такое шабес, вы знаете?
— Да.
— Так вот, шабес — просто фигня по сравнению с Йом Кипур.

Перед Первой мировой войной неподалеку от малень­кого городка проводились маневры. Артиллерийские ору­дия стоят на базарной площади, дети глазеют на громади­ны, подростки задают вопросы: «На какое расстояние они могут стрелять? На какую глубину зарывается в землю та­кой снаряд?»
У маленького Морица тоже есть вопрос:
— Господин солдат, а сколько стоит такая пушка?

—  Мориц, далеко ли ваш класс продвинулся в счете?
— До начала таблицы умножения.
— И сколько будет дважды два?
— Шесть.
— Неправильно, четыре.
— Да я знаю, тате, но если бы я сказал «четыре», ты бы доторговался со мной до двух…

Мориц остался на второй год. Он приносит домой та­бель со словами: «Только бы все мы были здоровы!»

Мориц приходит домой после экзамена.
— Ну и как все было? — спрашивает отец.
—  Замечательно. Все учителя пришли в такой восторг, что требуют повторения.

—  Мориц, если расстояние по воздуху от Берлина до Цюриха составляет семьсот километров, а почтовый голубь пролетает за час сто километров, то сколько времени ему понадобится на перелет?
— Восемь часов.
— Да нет же, всего семь! С чего ты взял, тупица, что во­семь?
— Так надо же голубю хоть часок передохнуть во Франкфурте!

Учитель:
— Кто двигается быстрее: почтовый голубь или лошадь?
Мориц:
— Если пешком, то лошадь.

— Взгляни, Мориц, какой красивый материал я себе ку­пил на костюм… Но, Мориц, ты же смотришь на ткань с об­ратной стороны!
—  Тате-лебен, к тому времени, когда мне сошьют кос­тюм из этой ткани, ее уже вывернут наизнанку!

Бруно Кассирер приобрел дорогую картину. Он подво­дит своего маленького племянника к полотну. Тот молчит. Тогда Кассирер спрашивает:
— Ну, как тебе?
Племянник, слегка пожав плечами, отвечает:
— Если бы я немного потренировался…

Учитель настоятельно советует ученикам: если они столкнутся с трудными жизненными проблемами, то долж­ны спросить себя, как поступали в таких случаях великие люди, и действовать соответственно.
— Кто может привести пример? — спрашивает учитель.
Мориц поднимает руку.
—   Скажем, я получил в наследство отцовскую лавку. Приходит ко мне Гершович и предлагает вагон лука. Зна­чит, я должен спросить себя: «Сколько бы дал Карл Вели­кий за этот вагон?»

Перед собором Святого Стефана в Вене.
— Тате, что это за дом с высокой башней?
— Это ты должен бы уже знать, Мотеле. Это церковь.
— А что такое церковь?
— Ну, гои говорят, что в ней живет Господь Бог.
— Но, тате, ведь Бог живет на небе!
— Наверное, ты прав, Бог живет на небе. А в церкви на­ходится Его контора.

Дядюшка:
—  Как ты поступишь первым делом, Мориц, если я по­дарю тебе тысячу марок?
— Первым делом я их пересчитаю.

Мориц опоздал в школу.
—  Господин учитель, на улице такой гололед, что я при каждом шаге вперед соскальзывал на два шага назад.
—  Так как же ты добрался до школы? — ехидно спра­шивает учитель.
— А я повернулся спиной и пошел в обратную сторону.

Мориц недоволен своим первым днем в школе:
—  Сплошной обман! На двери написано «1-й класс», а все сиденья жесткие, и возле кассы стоит какой-то недоно­сок и задает одни только неприятные вопросы!

— Учитель меня ударил! — жалуется Мориц.
— А что ты натворил? — строго спрашивает отец.
—  Да ничего! Учитель спросил, кто написал «Фауста», а я ответил, что это не я. Тут он мне и врезал.
Отец идет объясняться с учителем.
—  Представьте себе, — возмущается учитель, — я спро­сил вашего мальчика, кто написал «Фауста», и у него хва­тило наглости ответить, что он тут ни при чем!
—  Господин учитель, — заискивающе говорит еврей, — у моего Морица много недостатков. Но врать — нет, этого греха за ним не водится. Если он говорит, что не писал «Фауста», значит, он его не писал. А даже если и написал? Простите его, ведь он же еще ребенок!

Учитель объясняет детям, что такое деревня на сваях, как дома стоят на сваях прямо в воде. Маленький Меир долго думает, потом спрашивает:
— Господин учитель, как же люди живут в такой дерев­не? Разносчики там что, должны учиться плавать?

—  Мориц, у тебя рот открыт!
— Я знаю, господин учитель. Это я его сам оставил от­крытым.

Морицу разрешили поехать вместе с отцом в Вену. Ве­чером, на Кертнерштрассе, он спрашивает отца:
— Скажи, почему так много дам прогуливаются туда-сюда?
—  Если уж тебе хочется непременно знать, то эти да­мы — так называемые проститутки.
—  Вот оно что! Хотел бы я иметь столько тысяч, сколь­ко среди них шлюх!

В вагоне поезда.
— Разрешите представиться, моя фамилия Плац.
— Плац? А вы случайно не родственник знаменитого берлинского Александер-плац?
— Чтобы родственник, так нет, но он среди моей клиен­туры.

Улица Шпандау в Берлине.
—  Не покажете ли вы мне дом Мозеса Мендельсона (знаменитый немецкий философ и просветитель)?
— Не знаю такого. Наверно, обанкротился.

Ицик приходит домой поздно вечером. Жена его спра­шивает:
— Где ты был так долго?
— Я прочел объявление, что профессор Гиршфельд чи­тает сегодня доклад о гомосексуализме, и решил сходить.
— Ну, и что же он рассказал?
—  Знаешь, я не понял ни единого слова. Одно только могу тебе сказать: тохес (зад) ждет большое будущее!

Светская беседа:
— Как вы относитесь к возрождению романтизма?
—  Вы имеете в виду — в деловом смысле или просто так?

— Абрам, хочу загадать тебе шараду. Что это такое: пер­вая часть слова — птица, вторая — вид вооружения, а все вместе — австрийский поэт?
Абрам долго думает, но догадаться не может.
— Это же Грильпанцер! — ликует его друг («панцер» по- немецки «танк»).
— Но его же зовут не Грильпанцер, а Грильпарцер!
— Ну а разве гриль — это птица?

Из письма, присланного в венскую ежедневную газету: «Вы проиграли пари: Мельпомена вовсе не еврейский пра­здник!»

—  Хаим, ты можешь мне объяснить, что такое рифма?
—   Конечно могу, Ицик: концы строчек должны быть одинаковые. Например: «Ицик Шпар — хвати тебя удар!»
—  Только и всего? Тогда я тоже могу: «Хаим Блюментопф — хвати тебя удар!»
— Но ведь конец получился не одинаковый!
— А, конец все равно у всех одинаковый.

— Тате, я прочитал, что Рильке как поэт очень хорошо зарабатывает. А что такое «поэт»?
—  Поэт, сынок, пишет так, что все у него получается в рифму.
— А что такое рифма?
— Погоди-ка… ну, к примеру, так: «Я лежу на брюхе, ко­выряю в ухе».
Мориц, после нелегкого раздумья:
— И на это он живет?

Супруги Штерн сидят в театре. Дают «Укрощение строптивой», но пока звучит только увертюра.
—   Какая прекрасная музыка! — шепчет восторженно Штерн.
Его жена, бросив взгляд в программку, добавляет:
— Еще бы — ведь это Шекспир!

Брухбанд с женой в театре на «Волшебной флейте».
— Великолепная музыка у этого Легара!
— Не срамись, — говорит жена, — это же Моцарт!
— Не Легар? — удивляется муж. — Ну, подожди, в один прекрасный день выяснится, что ее все-таки Легар сочи­нил!

— Я был в опере.
— И как тебе — понравилось?
— Пока я шел туда, все было хорошо. А на обратном пу­ти попал под дождь.
— Я спрашиваю не о погоде. Что давали-то?
— Ну, мы дали кассиру пять марок.
— Нет, я имею в виду, что давали актеры.
— Эти-то? Да ничего, их бесплатно пропустили.
— Да пойми же, я спрашиваю другое — на чем вы были?
— На балконе, во втором ряду.
— О Боже! Я спрашиваю — что играли?
— Ах вот ты о чем… «Тристана и Изольду».
— Тебе понравилось?
— Ну, что тебе сказать? Я много смеялся.

—  Вы были в опере, господин Розингер? И что вы ви­дели?
— Что видел? Циффер сидел в ложе с совсем молодень­кой шиксой (девушкой-нееврейкой).
— Я не о том! Я спрашиваю, что вы слышали?
— Что слышал? Ладно, скажу по секрету: Брухбанд ско­ро обанкротится.

Слова «быть» и «бить» в славянских языках звучат похо­же. Тамошние евреи говорили на идише и в славянских язы­ках зачастую делали ошибки.
Брухбанд под вечер спешит домой. Навстречу ему идет приятель и спрашивает:
— Откуда это ты?
— Из театра.
— И что там давали?
— Яичницу.
— Ну что ты несешь!
—  Погоди-ка: не яичницу, а омлет. То есть нет, вспом­нил: «Гамлета».
— Вот оно что! Ну и как тебе — понравилось?
— Очень.
— А что, спектакль уже кончился?
— Где там, только что начался!
— Почему же ты пошел домой?
— А что мне еще оставалось? Дело приняло крутой обо­рот. Один вышел вперед и как закричит: «Бить или не бить?» Вот я и подумал: а если решат бить, то с кого нач­нут? Конечно, с евреев! Потому и ушел.

Иойне смотрит в театре «Марию Стюарт». Дела коро­левы идут все хуже, и Иойне заливается горючими слеза­ми. Внезапно ему приходит в голову мысль: «Боже мой, что я делаю? Я ее не знаю, она меня не знает — с чего же мне так волноваться?»

Шмуль с женой были на «Фаусте». По дороге из теат­ра домой Шмуль размышляет вслух:
— Туманная какая-то пьеса. Самого главного так и не объяснили: что эта девушка — ну, Гретхен — сделала с дра­гоценностями, которые ей Фауст подарил?

Отец — сыну:
— Опять собрался в театр? Ты же только вчера смотрел «Фауста», первую часть.
— Ну да. А сегодня я пойду на вторую часть.
— Только и знаешь, что пускать деньги на ветер! Поче­му вчера ушел со второй части?

Шмуль перед памятником Гете.
— Ну, кто он такой, в конце концов? Не полководец, не кайзер… Подумаешь, «Разбойников» сочинил, только и всего!
— Что ты несешь? «Разбойников» сочинил Шиллер.
— Тем более: он даже «Разбойников» не написал!

— Мне так плохо, что не выразишь словами. Помните, как красиво говорит Ричард Третий у Шекспира: «Стыд и позор, а ведь я в мир пришел, чтоб удержать от ссор!»
— Вы, наверное, имеете в виду Гамлета. Ричард говорит другое: «Коня, коня!»
— Вот-вот. Тоже очень красиво!

Господин Кон стоит перед театральной афишей:
—  Что это такое — «Рихард Штраус»? Если Рихард — то Вагнер, если Штраус — то Иоганн…

Супруги Блау приезжают в Вену и вечером идут в те­атр на оперетту «Мадам Помпадур». Спектакль уже идет, когда госпожа Блау спрашивает супруга:
— А кто она такая, эта мадам Помпадур?
Господин Блау тоже не знает и задает этот вопрос гос­подину, сидящему в соседнем кресле. Тот отвечает:
— Рококо-кокотка.
— Не повезло, — шепчет Блау жене. — Мой сосед заика.

Майзель из Черновиц приехал в Вену по делам. Вече­ром он вознамерился пойти в театр.
— Что у вас дают сегодня? — спрашивает Майзель у кас­сира.
— «Что вам угодно».
— Отлично! Тогда пускай будет «Марица»!

Мориц смотрит в театре пьесу из рыцарских времен. На сцену выбегает оруженосец и кричит:
— Боевые кони поднимаются на дыбы!
—  Вот это рыцарская речь! — комментирует Мориц. — Сегодня сказали бы по-простому: «Конина дорожает!»

В опере.
— Янкель, почему этот господин во фраке все время уг­рожает палкой той даме, что на сцене?
— Шшш! Он ей не угрожает. Он дирижирует.
— А если не угрожает, почему она так вопит?

Известный банкир Натан крестился и принял имя Габель. Слугам он строго-настрого запретил произносить вслух свое прежнее имя.
Как-то он посылает слугу узнать, что идет вечером в драматическом театре. Слуга возвращается и докладывает:
— «Габель Мудрый»!

Курортный оркестр на открытой сцене.
—   Как прекрасно они играют «Иуду Маккавея» Ген­деля!
— С чего вы взяли? Это же кадриль Оффенбаха!
— Ага, я сразу почувствовал, что тут что-то еврейское.

—  Ваш сын, господин Кон, играет на скрипке, как вто­рой Сарасате, — говорит учитель музыки.
Отец, со вздохом:
—  Я предпочел бы, чтобы он играл на бирже, как его отец!

Во времена Бисмарка был еврей-депутат Ласкер. О нем ходила такая эпиграмма: «Семь городов спорят за честь быть местом рождения Ласкера: Шримм, Шрода, Бомст, Межерич, Кротошин, Кроянке, Филейне».

—  Папа, я иду в оперу, сегодня дают «Жидовку»
—  И ради этого ты бросаешь деньги на ветер? Пойди лучше к маме и посмотри на нее. И потом сам решай, сто­ит ли за такое еще и деньги платить.

Шиммелынтейн жертвует на благотворительный базар столько денег, что аристократы-устроители вынуждены пригласить его на праздник. Супруга Шиммелынтейна Флора появляется в роскошнейшем туалете — однако, к их огорчению, никто не обращает на них внимания. На следу­ющее утро Шиммелыптейн читает в светских новостях: «…Апогеем празднества было появление пышнотелой Фло­ры, чей тропический аромат вызвал всеобщее восхи­щение…»
Сияя, он говорит супруге:
—  Ты будешь смеяться, Флора-лебен, но ты, наверное, слишком сильно надушилась!

Романтичная дочка:
— А солнце все ниже и ниже…
— Ну и пусть себе, — отвечает отец. — По мне, так даже ниже номинала. У меня все равно нет его акций!

Сын, получивший образование на Западе, обожает при­роду. С большим трудом ему удается уговорить отца пой­ти с ним на прогулку по городскому валу.
— Ты только взгляни, папа, как красиво там внизу!
—  Чтоб тебе провалиться! — возмущается отец. — Та­щишь меня сюда, наверх, только для того, чтобы я погля­дел, как красиво там, внизу?


Как скачать?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *