Лучшие еврейские анекдоты. В Израиле. Часть 1

Арабо-израильская война. Бомбардировка Тель-Авива. Мойше сидит в погребе и размышляет вслух:
— Если уж англичане должны были подарить нам страну, которая им не принадлежит, почему бы не подарить нам сразу Швейцарию?

В период английской администрации в Палестине два еврея стоят ночью на посту охранения от враждебных соседей-арабов.
— Йося, – шепчет один, – ты можешь мне сказать, почему местные жители в далекие времена спокойно позволили патриарху Аврааму и его роду поселиться в этой стране, а сегодня арабы воюют с нами?
— Это очень просто, – шепчет в ответ Йося. – Авраам ссылался на обетование Бога, а не на мандат Лиги Наций.

У Стены плача в Иерусалиме старый раввин стонет:
— Боже, дай мне жить со своими!
Рядом стоящий вмешивается:
— Ребе, почему вы жалуетесь? Здесь же кругом свои!
Ребе смотрит на него, не понимая:
— Ты что, мешуге (ненормальный)? Все мои в Голливуде!

Еврей-турист встречает в Израиле давнего знакомца из Европы и спрашивает:
— Вы здесь надолго?
Тот, со вздохом:
— Пожизненно.

Что такое сионизм?
Это такая болезнь, которая излечивается только в Израиле.

Плохо живется лучше всего в Израиле.

В разных городах, на вокзалах и в портах, развешаны приветствия: «Добро пожаловать в…»!
В порту Тель-Авива написано: «Вас-то мы и ждали!»

Эмигрант, доктор экономики, рассказывает о происшествии, случившемся в самом начале его пребывания в Израиле.
Идет сбор апельсинов. Бригадир с интересом наблюдает за его действиями, потом спрашивает:
— Вы доктор?
— Да.
— Но не хирург?
— Нет. А почему вы спрашиваете?
— Потому что резать вы совершенно не умеете!

После прихода к власти нацистов Кон постоянно мотается между Европой и Палестиной. Когда он в третий раз прибывает на Святую Землю, его спрашивают, какой смысл в этих поездках туда и обратно.
Кон объясняет:
— Тут нехорошо, там совсем плохо, повсюду одни цорес. Спокойно только на пароходе.

Немецкие евреи, стремившиеся к быстрой ассимиляции, часто называли своих детей именами героев германской истории.
Малыши Вотан и Зигфрид на пляже Тель-Авива. Зигфрид пристально разглядывает товарища и задает вопрос:
— Что это, Вотан, ты не обрезан?
— А мы еще не знаем, останемся здесь или нет.

Израильская армия. Командир вызывает к себе Рабиновича.
— Рабинович, почему Вы всю ночь отсутствовали в части?
— …а что, разве была атака?

Израильская армия. По плацу идёт солдат Рабинович. Навстречу ему генерал. Генерал приветственно машет рукой. Рабинович просто проходит мимо… генерал в шоке… резко поворачивается, бежит, догоняет Рабиновича, хватает его за руку, дёргает, поворачивает к себе лицом и спрашивает:
— Йоси, ты что на меня обиделся?

Радиопередача в Израиле:
—  Мы вещаем ежедневно в десять, ну, может быть, в четверть одиннадцатого, во всяком случае, самое позднее — в одиннадцать на волне триста двадцать (шепотом), для вас — триста пятьдесят!

Радио Иерусалима. Ведущий сообщает:
—  Сейчас мы ненадолго прервем передачу. Четыре че­ловека потребовались для миньяна в соседней синагоге.

Ицик приезжает в Израиль. Его друг Залман, уже дав­но живущий там, встречает его в порту.
— Залман, какой величины территория Израиля?
— Какой величины? Ну, четыреста километров в длину, сто в ширину и сто семьдесят сантиметров в высоту.
— Как это — сто семьдесят сантиметров в высоту?
— Ну, у меня рост сто восемьдесят восемь, так Израиль (показывает на горло) мне уже вот до сих!

Бен-Гурион, глава правительства Израиля, собирается войти в кнессет (парламент) в рубашке с закатанными ру­кавами и без пиджака. Кто-то его останавливает и говорит:
—  Это может оскорбить депутатов! Наденьте хотя бы пиджак.
— Не надену, — отвечает Бен-Гурион. — Мне разрешил сам Черчилль.
— Как так?
—  Когда я был в Лондоне, Черчилль решил показать мне палату общин, а я хотел пойти в таком же виде, как сейчас. Тогда он сказал: «Здесь этот номер не пройдет. Приезжайте к себе в Израиль и там в кнессете можете хо­дить без пиджака!»

Кто самый лучший коммерсант в мире?
Бен-Гурион. Левые партии утверждают, что он продал страну Америке. Правые партии упрекают его в том, что он продал страну России. А если кто-нибудь умеет продать один и тот же товар дважды, значит, он и есть самый луч­ший коммерсант в мире.

Разговор с израильским садоводом.
—  В моем саду прекрасно цветут флоксы и люпины, но вот дельфиниум все время гибнет. Что можно сделать?
— Вы говорите, — переспрашивает садовод, — что флок­сы и люпины цветут прекрасно?
– Да.
После долго раздумья:
— Если все это у вас так хорошо растет, то зачем вам по­надобился еще и дельфиниум?

Кон, убежденный сионист, еще дома, в Европе, выучил иврит. В Израиле он встречает своего бывшего однокашни­ка Леви и сразу же заговаривает с ним на иврите. Леви пре­рывает его:
— Вот от этого тебе придется здесь отвыкать.

Израильский флот ищет лоцманов для работы на побе­режье, усеянном рифами. Приходит наниматься один ев­рей.
— Вы знаете все рифы на этом побережье? — спрашива­ет его капитан.
— Каждый по отдельности!
Не проходит и четверти часа — раздается страшный грохот, и корабль налетает на риф.
— Это был первый, — докладывает «лоцман».

Американскому пропагандисту сионизма предложили бесплатно поехать в Израиль. Он телеграфирует в Амери­ку: «Великолепно! Все пропагандистские сказки, которые я наплел, оказались правдой!»

Израиль. Старика, торгующего вразнос, полицейский предупредил за отсутствие у того лицензии. Когда старик попался во второй раз, полицейский сказал ему:
— Я обязан вас арестовать.
—  Ой гвалт! — завопил старик. — Мы что, в царской России?
Полицейский:
—  С самого основания нашего государства я еще нико­го не арестовал. Если буду продолжать в том же духе, то по­теряю работу, а у меня жена и ребенок. Так что вам придет­ся пройти со мной.
Нищий:
—  Гвалт! Что значит гвалт — десять раз гвалт! У меня нет выбора, только идти с вами. Разве это по-честному?

В Тель-Авиве был когда-то регулировщик уличного движения — верхом на белой лошади, в шикарных рейту­зах, сапогах со шпорами и с роскошными усами, он произ­водил на туристов неизгладимое впечатление.
Недавно прибывший репатриант долго любуется этим регулировщиком, а потом спрашивает у прохожего:
— Скажите, этот гой тоже еврей?

— Янкель, ты читал? Теперь у нас в Тель-Авиве стало сто тысяч жителей.
— Меня это совсем не удивляет. Ты бы видел, какая дав­ка была сегодня в автобусе!

Израиль. Мать кормит четырехлетнего Эзру. Тот во­пит:
—  Зачем ты напихиваешь мне полный рот? Я что — ав­тобус?

Кон приехал в Израиль. В службе репатриации ему за­дают вопросы о его намерениях и возможностях.
— Я хочу стать премьер-министром, — заявляет Кон.
— Вы что, мешуге?
— Это тоже вопрос об уровне квалификации?

На иврите пишут справа налево.
У торговца граммофонами в Иерусалиме: «И не за­будьте — пластинка на иврите должна крутиться в обрат­ную сторону!»

Дети в Израиле говорят на иврите. Их родители зачастую приехали в страну взрослыми, им легче общаться на преж­нем родном языке. После нацистских времен многие, однако, стеснялись говорить по-немецки.
Дети разговаривают о взрослых секретах.
—  Теперь я знаю, как появляются дети, — говорит ма­ленькая Рут. — Вчера ночью я внимательно следила за тем, что делают мама и папа, когда остаются одни.
— Ну, и что же они делают?
— Сначала они уходят в свою комнату.
— А потом?
— Потом они гасят свет.
— Вот это да! А потом?
— Потом они разговаривают друг с другом по-немецки.

На рубеже XIX и XX веков в сионистских кругах еще велись дискуссии о том, на каком языке нужно говорить в Палес­тине — на иврите или на идише. Решили, что на иврите. Сейчас только пожилые люди иногда говорят еще на идише.
Разговаривают два израильских мальчика:
— Ты знаешь, что такое умереть?
—  Знаю. Сначала люди рождаются, потом они идут в школу, женятся или выходят замуж, становятся папами и мамами, потом бабушками и дедушками, начинают гово­рить на идише и умирают…

В израильском автобусе не пишут, как в других стра­нах, «Прыгать на ходу опасно!». Вместо этого написано: «Только спрыгни, увидишь, что будет!»

Американский госсекретарь — Бен-Гуриону:
—  У нас в Америке рабочий зарабатывает в неделю сто долларов и тратит примерно пятьдесят.
—  А что он делает с оставшимися? — спрашивает Бен- Гурион.
— Это не наше дело. У нас демократия.
— А у нас рабочий, — говорит Бен-Гурион, — зарабаты­вает пятьдесят долларов, а тратит сто.
— Где же он берет остальные?
— А это не наше дело. У нас демократия.

Пароход из Израиля заходит в порт Лиссабона, моря­ки сходят на берег. В портовой пивной один португалец за­дает им такой вопрос:
— Мы многое слышали про вашу страну. Вы блестяще со всем справились — пустыню оросили, болота осушили, арабов отбросили… Одна загвоздка: говорят, у вас огром­ные трудности с евреями. Это правда?

Небольшой портовый город Акко в Израиле называют «Аккорест», по созвучию с Бухарестом, потому что там жи­вет много румын. Портные там шьют костюмы с наглухо зашитыми карманами.
Глагольные формы в Тель-Авиве.
Три еврея стоят перед витриной часового магазина. Старожил мечтательно произносит:
— Такие часы я когда-нибудь буду иметь.
Поляк:
— Такие часы я давно имею.
Румын:
— Такие часы ты имел.

Недавно приехавшие в Израиль друзья сидят в кафе. Один из них рассказывает, какую жуткую работу он нашел в порту:
— Я должен поднимать ящики по пятьдесят килограм­мов и таскать на спине огромные тяжеленные мешки!
—  Бедняга! И сколько времени ты уже это делаешь?
— Завтра должен начать.

Молодой израильтянин слышит доносящиеся со стройки какие-то монотонно повторяющиеся звуки. Любо­пытство заставляет его подойти поближе. Там стоит шерен­га обнаженных до пояса и докрасна загоревших мужчин, которые передают друг другу кирпичи и вполголоса бор­мочут:
—  Пожалуйста, господин доктор! — Спасибо, господин прокурор! — Пожалуйста, господин профессор! — Спасибо, господин советник юстиции!
То были недавно прибывшие немецкие евреи.

Недавние репатрианты в Израиле, как правило, очень пло­хо говорят на иврите, в отличие от собственных детей, ко­торые уже родились здесь.
—  Господин Дейч, говорите ли вы на иврите?
— Ну и вопрос! Я вам что, ребенок?

 

 

 


Как скачать?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *