Лучшие еврейские анекдоты. В Израиле. Часть 2

Многие репатрианты, прежде всего с Востока, раньше понятия не имели о социальном и медицинском обслужи­вании, поэтому они то и дело злоупотребляли услугами уч­реждений типа больничных касс.
Один безработный еврей из Йемена ежедневно являлся в больницу и устраивал там скандал. Один день он как-то пропустил, и врач спросил его:
— Где ты был вчера?
— Вчера я болел, — объяснил тот.

На входной двери иерусалимского кафе «Вена» висит прейскурант:
Мокка — 10 пиастров
Мокка тонкого помола — 15 пиастров
Мокка очень тонкого помола — 20 пиастров
Мокка первый класс — 25 пиастров
Ой, что за мокка! — 30 пиастров

На киоске с прохладительными напитками висит объ­явление: «Если вы можете жить и без моей газировки, все-таки пейте ее, чтобы я тоже мог жить!»

Жизнь в Израиле не совсем такая, как может показать­ся туристам.
Один еврей после смерти попадает в рай, осматривает­ся и думает: нет, тут скучища, как в синагоге. И переходит в ад. А там — дым коромыслом, шум и веселье. Естествен­но, он решает здесь остаться. Но едва решил, тут же отку­да ни возьмись является черт с рогами и хочет насадить его на вертел.
— Стой! — вопит еврей в ужасе. — Раньше здесь все бы­ло иначе!
—  В том-то и фокус, — объясняет черт. — Раньше ты был здесь туристом.

Дядя приехал повидаться с племянником, который стал в Израиле фермером. Он хочет помочь племяннику по хозяйству и решает подоить корову. Берет ведро, идет в хлев — и не выходит оттуда. Наконец решили посмотреть, в чем дело. Дядя сидит возле коровы на складном стульчи­ке, ведро стоит под выменем, а дядя уговаривает корову:
— Ну, давай же, давай!

Нацистские времена. Нескольким евреям удалось уехать в Палестину. Они сидят на пляже, бездельничают, голенькие малыши возятся в песке. Приходят две маленькие девочки. Мориц смотрит на них и удивляется.
—  Знаешь что, — объясняет ему Давид, — они, наверно, беженцы, которые все потеряли.

Американский еврей хочет поехать в Палестину тури­стом. Его друг советует ему, что надо обязательно посмот­реть:
— Ты должен подойти к Стене плача. Там плачут евреи.
Американец приезжает в Иерусалим, но он забыл, как называется та стена. Он берет такси и велит шоферу:
— Вези меня туда, где плачут евреи!
Шофер останавливает машину возле налоговой инспек­ции.

Сразу после Второй мировой войны большинство вы­живших югославских евреев уехали в Израиль. Но один из них присоединился к ним лишь через год. Прежние друзья расспрашивают его:
— Ну, как там?
— Я не мог ни на что пожаловаться.
— Тогда почему же ты приехал?
— Потому и приехал, что не мог ни на что пожаловаться!

—  Как поживает Зандберг?
— Он теперь в Италии, строит там социализм.
— А что поделывает Липницер?
— У него замечательная должность в Англии, он строит там социализм.
— А что слышно о Диаманте?
— Он в Израиле…
— …И тоже строит здесь социализм, верно?
— Ты с ума сошел! Зачем же в своей-то стране?

Многие репатрианты меняют в Израиле имена.
Один неграмотный марокканский еврей, который раньше ставил на бумагах отпечаток указательного пальца, вдруг стал подписываться средним пальцем.
— Почему так? — спрашивают его.
— Я решил поменять свое имя.

Один польский раввин приехал в Израиль. Его друг, приехавший туда немного раньше, встречает его в порту и показывает ему Тель-Авив. Приходят они и на пляж. Там на солнцепеке лежат сотни молоденьких девушек, почти без всякой одежды.
— Что это они делают? — спрашивает ребе.
— Поджариваются на солнышке.
Ребе поражен:
— А в сыром виде они невкусные?

Иерусалим. Полицейский записывает имя автомоби­листа, нарушившего правила, и говорит:
—  И в следующий раз, господин Гольдштейн, не назы­вайте меня «шамес» (служка в синагоге).

Американская еврейка, вся обвешанная бриллиантами, приезжает в кибуц (сельскохозяйственный кооператив в Израиле). Руководитель кибуца спрашивает:
— Сколько стоят ваши серьги?
— Десять тысяч долларов.
Руководитель подсчитывает в уме и говорит:
—  Поверите вы или нет, мадам, но вы носите на ушах одного племенного быка и пять молочных коров!

Иерусалим, прием в честь дипломатического корпуса. Один израильский офицер появляется в зале с какой-то фантастически роскошной парадной саблей. Его сразу ок­ружают:
— Откуда у тебя эта диковина?
—  Раньше я заведовал реквизитом в «Габиме» (самом известном театре в Израиле), и меня по старой памяти пу­скают туда на склад…

Иерусалим. Приезжий христианин просит на улице еврея:
— Возьмите меня с собой в синагогу, мне хочется посмо­треть на еврейское богослужение!
Выйдя из синагоги, христианин говорит:
—  Мне в общем понравилось. Но почему при упомина­нии имени Моисея каждый раз раздавался недовольный ропот? Он же был вашим великим пророком!
На что еврей отвечает:
— За прошедшее время мы пришли к выводу, что он по­вел нас неправильным путем — не к дорогой нефти, а к де­шевым апельсинам.

В Израиле есть немало ортодоксальных евреев, но значи­тельная часть населения не очень-то соблюдает религиоз­ные законы. Даже строгие правила субботы тоже нередко нарушаются.
Один шофер-нееврей живет в Израиле. Он принадле­жит к христианской секте, чтущей субботу, и, следователь­но, отказывается в шабес водить машину. И вдруг его ви­дят в субботу за рулем!
— Что случилось? — спрашивают у него.
— А я перешел в иудаизм…

Набожный еврей приехал в Тель-Авив. В субботу он сидит в отеле за завтраком и вдруг видит: два еврея курят! Вне себя от гнева, он подзывает хозяина отеля и спрашивает его:
— Вы это видели?
— У нас здесь, в Израиле, никто не принимает такие ме­лочи всерьез. Курить в субботу — не грех, а удовольствие.
Еврей смотрит в окно и видит, что многие евреи садят­ся в машины.
— Пфуй! — возмущается он. — И это в шабес!
—  А что такого? — спокойно отвечает хозяин. — Люди отправляются погулять, получить удовольствие. Это не грех, они же не в контору едут.
Еврею после такого шока нужно расслабиться, и он за­казывает арак. Напиток довольно крепкий, и он хочет раз­вести его водой. Тут уже хозяин отеля взрывается:
— Стойте! Лить воду в такой замечательный арак — это и есть настоящий грех!
—  Слава Богу, — вздыхает еврей, — по крайней мере один грех они все еще признают.

Израильский генерал Моше Даян потерял на войне один глаз и с тех пор носил черную повязку.
Мойше и Сара отправились в варьете. Показывали но­мер со стриптизом, и Мойше все глаза проглядел, когда стриптизерша в танце сбрасывала с себя белье из черного шелка…
По пути домой он все никак не мог успокоиться — та­кой прекрасный был вечер! А Сара, напротив, считает, что деньги потрачены зря: такое же удовольствие она может до­ставить ему дома, причем бесплатно. На следующий день она покупает черное шелковое белье, а вечером, уже все с себя сняв, кокетливо прикрывает бюстгальтером одну грудь и спрашивает:
— Ну, Мойше, что это тебе напоминает?
Мойше, рассеянно взглянув на нее, цедит:
— Моше Даяна.

Владелец апельсиновой плантации видит, что на одном из его деревьев сидит бородатый еврей и ест апельсины. Он строго кричит тому снизу:
—  Ты что, Библии не читал? Там же написано: не ук­ради!
Еврей с дерева:
—  Какая все же прекрасная страна — Израиль! Сидишь себе на дереве, ешь апельсины, а тебе еще и Библию цити­руют!

Временами в Израиле некоторых продуктов не хватало.
Длинная очередь за продуктами. Один из из очереди не выдерживает и уходит, бросив через плечо:
— Пойду к министру продовольствия и застрелю его!
Через полчаса он возвращается и говорит, понуро опу­стив голову:
— Там очередь еще длиннее…

Турист из Аризоны видит в Музее Иерусалима, как люди толпятся вокруг рукописей Мертвого моря, и спра­шивает гида:
— Что это такое?
— Книга пророка Исайи.
— Это, наверное, ваш великий герой?
Экскурсовод пристально смотрит на него и объясняет, чтоб было понятно:
—  Этот свиток содержит программу разоружения, со­ставленную нашим главным экспертом. Программа ходи­ла по рукам, и множество людей ее переписывали, особен­но ту ее часть, где говорится, что мечи надо перековать на орала. К сожалению, предложения Исайи никогда не были приняты. Американцы сказали, что Исайя потворствует русским, коль скоро он возвестил, что Небо принадлежит Богу, а не людям, то есть он против плана «открытого не­ба». А русские обвиняют его в симпатиях к империализму и подозревают в сионизме. Так что ему ничего не остава­лось, как только записать свои идеи и спрятать свиток в одной из пещер вблизи Мертвого моря. Там он и оставал­ся, пока один человек не нашел этот свиток и принес его сюда…

Темой многих израильских анекдотов стали противоречия между различными группами эмигрантов. Давно осевшие здесь потомки сионистской интеллигенции из России счита­ются далекими от жизни идеалистами, польские и литов­ские евреи изображаются в анекдотах как пройдохи, румынские — слывут обманщиками. Но большинство насме­шек относится к немецким евреям, так называемым йекес. Эта кличка происходит от немецкого Jаске (пиджак, курт­ка), то есть европейской, западной одежды, в отличие от традиционной одежды ортодоксальных евреев. Йекес (в единственном числе — йеке) высмеивают за немецкий наци­онализм, плохое знание Талмуда, слабый иврит и отсутст­вие деловых качеств.
— В чем разница между йеке и девственницей?
— Йеке так и останется йеке.

— Чем отличаются йекес от жителей Галиции? — хочет дознаться новый репатриант.
— Я тебе это сейчас продемонстрирую, — обещает ему давно здесь живущий приятель. — Пойдем-ка вместе за по­купками.
Они заходят в лавку немецкого еврея и просят коробок спичек. Приятель открывает коробок и возвращает его про­давцу со словами:
— Мне бы хотелось такой коробок, где все спички ле­жат по-разному.
Продавец снимает с полки один коробок за другим и го­ворит:
— Они все лежат в одном направлении.
Друзья выходят из лавки и приходят к торговцу из Га­лиции. Они и тут просят коробок спичек и опять не согла­шаются с тем, что все спички лежат одинаково. Галициец тут же убирает забракованный ими коробок, под прилав­ком быстро его переворачивает и протягивает им со сло­вами:
— Пожалуйста. Но этот коробок стоит на пять пфенни­гов больше: изготовлен по спецзаказу.

В израильском городе Нахария жило много немецких евреев. Когда в свое время обсуждался план разделения страны, то говорили, что Нахария может отойти к арабской части. Тогда мэр нервно прервал дебаты.
— Так или иначе, — сказал он, — но Нахария останется немецкой!

В периоды опасности мужчины Нахарии охраняли свой город по ночам. С несколькими винтовками они вы­двигаются к ливанской границе. Во главе одного такого па­труля идет господин X., старый йеке. Вдруг раздается по­дозрительный шорох.
—  Кто там? — кричит господин X. по-немецки. Оттуда доносится ответ на иврите. Тогда господин X. кричит сры­вающимся голосом: — Сейчас же говорите по-немецки! Иначе буду стрелять!

У йеке, недавно приехавшего в Израиль, еще нет квар­тиры, и он ночует в снятом с рельсов вагоне. Ночью, в од­ной рубашке, трясясь от холода, он ходит вдоль вагона взад и вперед.
— Что случилось? — спрашивает его товарищ по несча­стью.
— Не мог заснуть и покурить захотелось.
— А зачем вылезли наружу?
— Так написано же — вагон для некурящих.

Фрау X., родом из Германии, живущая теперь в Нахарии, едет в автобусе в час пик. На автобус нападают, разда­ются выстрелы. Водитель кричит на иврите:
— Всем лечь на пол!
С заднего ряда раздается возмущенный голос фрау X.:
— Тут стреляют, а у него нет других забот, кроме как по­говорить на иврите!

У прилавка с прохладительными напитками йеке и ру­мынский еврей заказывают по стакану лимонада. Румын кладет на прилавок пять пиастров — столько стоит лимо­над, — а йеке платит фунт. Продавец по ошибке подает сда­чу румыну. Йеке как джентльмен не вмешивается в чужие дела. Румын кладет сдачу в карман и уходит. Теперь уже йеке требует свою законную сдачу. Продавец бежит за ру­мыном и принимается его ругать:
— Вы негодяй и разбойник!
Румын, глубоко оскорбленный:
— Откуда мне знать, сколько у вас стоит стакан лимо­нада!

В день поста и покаяния Йом Кипур румынский ев­рей приходит к йеке — и что же он видит? Тот сидит и обедает!
Румын возмущен, но йеке и не думает волноваться.
— Подумаешь! — говорит он. — Весь год я не краду, не лгу и не мошенничаю. В чем же мне каяться и зачем по­ститься?
Ошалевший румын выбегает на улицу и всем рассказы­вает:
— Представьте себе, какой идиот этот йеке! Весь год он не крадет, не лжет и не мошенничает — и все это ради то­го, чтобы в Йом Кипур можно было пообедать!

Йеке хочет продать на рынке тощую корову. Он про­сит всего лишь сто фунтов — но никто не проявляет инте­реса. Польский еврей, глядя на эту картину, из сочувствия подходит к нему поближе и говорит:
—  Ты не с того конца начинаешь. Сейчас я покажу тебе, как это делается. Эй, люди! Первоклассная корова! Все, что ни съест, усваивает без остатка! Неприхотлива! Высокие надои! Всего четыреста фунтов!
Толпа покупателей окружает польского еврея. Тут йеке расталкивает всех и кричит:
—  Вы что, с ума сошли? Такую замечательную коро­ву я не могу продать за четыреста фунтов. Я оставляю ее себе!

Румынский ресторан в Тель-Авиве. Посетитель входит, сдает в гардероб пальто, садится за столик и заказывает ва­реную говядину. Официант уходит на кухню и возвраща­ется с известием:
— К сожалению, говядины уже нет.
Посетитель заказывает шницель. Официант опять уда­ляется на кухню и опять сообщает:
— К сожалению, и шницеля уже нет.
Посетитель заказывает то и это — и всякий раз оказы­вается, что этого уже нет. Тогда клиент взрывается от зло­сти:
— Принесите мое пальто!
Официант уходит, возвращается и сообщает:
— К сожалению, его тоже нет.

—  Господин Дейч, вы уже немного научились говорить на иврите?
—  Всего несколько слов: шалом (приветствие, дослов­но — «мир вам»), бевакаша (пожалуйста), тода (спасибо).
— Но ваш сын наверняка свободно говорит на иврите?
— Конечно. Но тех трех слов, которые я знаю, он совсем не употребляет.

Литовские евреи считаются особенно трудолюбивыми.
Только что приехавшие в Израиль поначалу берутся за любую работу. Однажды по объявлению в газете: «Требу­ется кормилица» в дом пришел бородатый литовец. Хозяй­ка дома, в ужасе:
— Вы беретесь работать кормилицей?
— А почему бы и нет? — удивляется литовец. — Мне только один раз покажи любое дело — и я с ним справлюсь!

Разговор между новыми репатриантами:
— А какая у него профессия?
— Он специалист по пароходам.
— Бога ради, что это значит?
— Ну, пока он плыл сюда на пароходе, он придумал се­бе такую профессию.

Семья приехавших из одной «развивающейся страны» получила от властей прелестный домик. Соседи пригласи­ли их на современный пикник в саду.
— Странно все-таки, — рассуждает про себя дедушка из семьи приглашенных. — Раньше клозет был снаружи, а ели в доме. Теперь все наоборот.

В Тель-Авиве из цирка сбежал лев. В течение семи дней его не могли найти, как будто он сквозь землю прова­лился. Но потом его все же нашли в здании Гистадрута (ад­министрации профсоюзов). Лев совершил большую ошиб­ку: в течение шести дней он съедал по одному чиновнику Гистадрута в день — и этого никто не заметил. Но на седь­мой день он сожрал йеменского мальчишку, который раз­носил кофе по кабинетам, — и это все сразу заметили!


Как скачать?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *