Шлюхи, жены, любовницы — три ступени к власти. Часть третья

герб фашистской Италии

Вторично судьба вмешалась в отношения Бенито и Ракели, когда фашистские идеологи станут проповедовать, что долг итальянца – иметь законную супругу, освещенный церковью брак и как можно больше детей, чтобы численно выстоять в вечно враждебном окружении коммунистов и низших, дикарских рас.

Детей у диктаторской четы было пятеро – и они дружно пошли под венец, чтобы служить совершенным примером нации. После венчания в одном из соборов Ватикана, осуществленным не кем-нибудь, а  самим Папой римским, супружеская жизнь потекла по-прежнему: находясь под одной крышей, Ракель и Бенито спали и даже питались раздельно. Не только на людях, но и при детях Ракель обращалась к мужу не иначе как «дуче»…

В своем большом доме – Италии – Муссолини начал наведение порядка с повсеместного вывешивания государственных флагов, вплоть до иностранных посольств, исключая разве только немецкое. Затем дуче дал понять парламентариям, что хотя и не собирается упразднять Конституцию, но вполне может обойтись без неё и без них!

Побив все прежние парламентские рекорды 85-минутной речью, Бенито получил абсолютный вотум доверия. Через несколько дней его поддержал сенат, который пошел еще дальше: ораторы умоляли (!) Бенито не останавливаться на полпути.

Были, впрочем, и недовольные. Усмирение началось с того, что издателя одной из либеральных газет силой напоили слабительным и привязали без штанов к столбу на главной площади Рима (на нем первом опробовали так называемое «фашистское лекарство», которое потом прописывали всем «мягким» критикам режима). Нескольких политических активистов старой закалки, критиковавших Муссолини за диктаторские замашки, чернорубашечники забили до смерти древками знамен среди бела дня на улицах. Зарубежные корреспонденты поспешили сообщить об этом в своих газетах – их тоже избили для острастки (правда, не насмерть), а потом и вовсе выслали из страны как «персон-нон-грата». Советские корреспонденты благоразумно уехали сами, не дожидаясь избиения, а остро-сатирические фельетоны Е. Петрова об Италии стали самым читаемыми в Москве того времени.

Расправившись со своими, Муссолини перешел к левым. Лидером оппозиции в парламенте, по инерции игравшей свою жалкую роль, был Джакомо Маттеотти – человек бесстрашный, принципиальный и неподкупный. Чтобы заставить его замолчать, из тюрьмы выпустили отпетого маньяка-убийцу Зольпи, свели его с такими же «работниками ножа и топора» и, показав пальцем на неугодного «левака», крикнули: «Ату его!»

Так Муссолини ответил не только на вопрос Маттеотти о законности парламентских выборов, на которых фашисты получили абсолютное большинство, но и на предположения итальянцев о том, что их ждет в ближайшие годы. А чтобы окончательно развеять все иллюзии, Муссолини заявил: времени у меня достаточно – фашизм продержится еще лет двадцать. И как в воду глядел…

депутат-социалист Джакомо Маттеотти, одна из самых кровавых жертв режима Муссолини

Что нужно человеку из толпы? Сбалансированный бюджет, снижение инфляции, укрощение зарвавшейся бюрократии? Человеку из толпы нужно ощущение, что наступило – и надолго – «его» время, и что завтра ничем не будет отличаться от сегодня. Муссолини понял это очень хорошо, много лучше, чем кто-либо из «великих диктаторов».

Первый год своего правления он объявил началом новой эры – «Анно примо». Был введен календарь, в котором все события исчислялись не с Рождества Христова, а с 28 октября 1922-го. В Советской России, кстати, тоже пытались ввести такой календарь – не прижилось. А в Италии – сошло с рук.

Официальной эмблемой государства стал древнеримский «фасций ликтора»: пучок розог с воткнутым в него топориком, носимый телохранителями античных цезарей. Официальным приветствием не только членов партии, но всех законопослушных граждан – вытянутая вперед рука, также на древнеримский манер. Каждая речь дуче начиналась в обращения: «О, римляне! Внемлите мне, своему цезарю!»

Очень скоро в обществе укоренилось убеждение, что фашизм – единственная альтернатива беззаконию и еще более страшному коммунизму; что фашизм – синоним порядка и морали. При всем презрении к обществу дуче больше всего любил выступать перед людьми. Не поле боя, не кабинет, не дипломатические рауты, но балкон стал его подмостками в театре истории. Толпа бешено рукоплескала, когда он выходил на этот балкон, и после каждой фразы взрывалась приветственным ревом…

продолжение следует


Как скачать?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *