Лучшие еврейские анекдоты. В период Гитлера. Часть 1

В самом начале правления Гитлера, когда евреи еще могли жить в Германии, разносчик мацы позвонил у дверей своего клиента и приветливо сообщил:
— Хайль Гитлер, господин Кон, я принес вашу мацу.

Розенштейн едет в купе вместе с штурмовиками. Чтобы позлить еврея, они все время орут «Хайль Гитлер!». Выходя из купе, Розенштейн вежливо оборачивается к штурмовикам и говорит:
— Господа, вы ошиблись. Я вовсе не Гитлер!

По «Нюрнбергским законам» евреям не разрешалось нанимать арийских служанок моложе сорока пяти лет.
Кон обратился на биржу труда с запросом на служанку. Когда чиновник обратил его внимание на новый закон, Кон сказал:
— Может, вы разрешите мне вместо одной служанки взять двух по двадцать три года каждая?

После 1933 года еврей замечает нищего, на груди у которого висит табличка с надписью: «Ослеп полностью. У евреев милостыню не беру». Еврей говорит ему:
— Снимите табличку, и я дам вам пять марок.
— Только и ждал ваших эйцес (советов)! Вы что, хотите меня учить, как надо просить подаяния при этих бандитах?

Два еврея сидят в берлинском кафе. Вдруг один из них с тоской произносит:
— А все-таки Моисей был большой скотиной!
— Ради всего святого! Как ты отзываешься о нашем великом пророке? Он же вывел нас из Египта!
— Как раз поэтому! Не выведи он нас, у меня был бы сейчас английский паспорт…

Немецкий еврей приходит в государственное учрежде­ние с просьбой поменять имя.
—  В принципе, это не разрешается. Только если у вас есть серьезные причины. Как ваше имя?
— Адольф Вонючка.
—  Да, вас можно понять. А какое имя вы хотели бы взять?
— Хаим Вонючка.

В 1933 году Гитлер произносит программную речь. В первом ряду сидит старый бородатый еврей и все время по­качивает головой. Когда собрание окончилось, Гитлер при­казывает привести его к себе и спрашивает:
—  Во-первых, как вас вообще пропустили сюда? А во-вторых, почему вы все время качали головой?
На это еврей отвечает:
—  Что касается первого вопроса, то я просто сказал им, что я дедушка Геббельса, и меня сразу посадили на самое почетное место. А почему я все время покачивал головой? Видите ли, господин рейхсканцлер: в память об освобожде­нии из египетского плена мы едим мацу, в память об осво­бождении от персидского министра Амана мы едим в день Пурим хоменташн (сладкие пирожки с маком). И вот я раз­мышлял, какое кушанье будет у евреев после вас…

После вторжения нацистов в Польшу отчаявшийся ха­сид приходит к своему ребе и спрашивает:
—  Ребе, ведь будущее вам открыто. Скажите, когда на­конец Гитлер умрет?
—  Точной даты я не знаю, — отвечает ребе. — Но одно я знаю совершенно точно: в тот день будет праздник.

Вскоре после прихода к власти нацистов берлинские евреи пытались вложить свои сбережения в дорогие антик­варные вещи. Торговец предметами искусства пришел к своему лучшему покупателю, богатому банкиру, осторож­но открыл принесенную с собой шкатулку и сказал:
—  Я принес вам нечто особенное: посмертную маску Франца Листа.
Банкир долго разглядывал маску, потом спросил:
— А чего-то вроде этого с лица Гитлера у вас нет?

Два еврея идут вечером по улице. Оглянувшись, они замечают сзади двух штурмовиков.
Один говорит другому:
— Давай пойдем быстрее.
— Да ничего они нам не сделают, — отвечает тот.
— Ничего нельзя знать заранее. Их двое, а мы одни.

Генерал фон Людендорф произносит в мюнхенской ко­фейне антисемитскую речь:
— Евреи и только евреи виновны в поражении Германии!
Тут к Людендорфу подходит господин с еврейской внешностью и вежливо говорит:
— А я и не знал, господин генерал-фельдмаршал, что вы еврей!

Немецкая школа вскоре после прихода к власти наци­стов.
—  Как твое имя, Хинрихс (учитель обращается к уче­никам по фамилии)?
— Бальдвин.
— А твое, Хартвиг?
— Кнут.
— А твое, Розенцвейг?
— Вы будете смеяться, господин учитель: Адольф.

Урок истории.
—   Хинрихс, скажи мне: почему Германия проиграла войну?
— Потому что в германской армии были евреи. Они бы­ли трусами. Бежали с поля боя. Поэтому Германия потер­пела поражение.
— Хорошо. Хартвиг, назови еще причины.
— Евреи сидели в интендантской службе. Они были во­рами. Они украли весь провиант. Поэтому Германия про­играла войну.
—  Очень хорошо. Розенцвейг! Назови мне еще какие- нибудь причины.
Розенцвейг встает и робко произносит:
— Евреи сидели в Генеральном штабе…
Учитель взрывается:
— Ты, сопляк, жидовский выродок! В германском Гене­ральном штабе никогда не было евреев!
Ученик Розенцвейг, со слезами на глазах:
—  Извините, господин учитель, разве я, сохрани Гос­подь, сказал, что евреи сидели в германском Генеральном штабе? Это во французском Генеральном штабе сидели ев­реи. Поэтому Германия потерпела поражение.

— Что ты знаешь о древних германцах, Мориц? — спра­шивает учитель.
— Только самое лучшее!

Учитель задает вопрос:
— Мориц, к какой расе относятся евреи?
— К семитам.
— Хорошо. А немцы?
— К антисемитам.

—  Сейчас у нас будет учебная воздушная тревога, — го­ворит учитель. — Я считаю до трех — и все прячутся под скамейками. Раз, два, три!
Все прячутся, только один Мориц спокойно сидит на своем месте.
— Мориц! Ты что, не слышал? Воздушная тревога!
—  Ну, господин учитель! Разве вы никогда не слышали о героях?

1933 год. Учитель спрашивает:
— Мориц, каким ты представляешь себе Третий рейх?
— Таким, какой он есть.

В самом начале «тысячелетнего рейха». Повсюду выве­шены флаги, как это часто случалось в ту пору. Учитель спрашивает первоклассников:
—  Дети, скажите-ка мне, почему сегодня вывешивают флаги?
Никто не знает. Учитель возмущен:
—  В классе учится сын гауляйтера, сын крайсляйтера, дети других высших чинов — и никто не знает?
Тут поднимает руку Самуэль Кон.
—  Вот видите, дети, — говорит учитель, — вам должно быть стыдно. Только Кон знает почему. Итак, Сами, поче­му сегодня вывешивают флаги?
— Потому что так приказано, господин учитель!

Один еврей сидит на скамейке в парке и читает еврей­скую газету. К нему подсаживается другой еврей, раскрывает номер нацистской газеты «Фелькишер беобахтер» и говорит:
— Я читаю эту газету для успокоения. Еврейская газета переворачивает мне всю душу: погромы в Венгрии и Поль­ше, преследования евреев в Румынии, террор в Палестине… А из этой газеты я узнаю, что мы, евреи, — самые богатые и могущественные люди на земле и что нам принадлежит вся власть в России и Америке.

Урок Закона Божьего в младших классах. Пастор спра­шивает, кто первый человек на свете. Фрицхен полагает, что Адольф Гитлер.
— Неправильно, — говорит пастор, — хотя мысль непло­ха сама по себе, но все-таки неверно.
Учитель задает тот же вопрос Герману и Генриху, но их ответы его тоже не устраивают. Тут руку поднимает Мориц (тогда ему это еще разрешалось) и говорит:
— Господин пастор, если бы можно было упомянуть не­арийца, то я, пожалуй, мог бы кое-кого назвать…

Нацистские времена. Двое евреев встречаются на улице.
— Господин Кон, у меня для вас две новости. Одна пло­хая и одна хорошая.
— Пожалуйста, сначала хорошую!
— Гитлер умер.
— Какое счастье! А теперь вторую, плохую.
— Первая — неправда!

Незадолго до прихода Гитлера к власти в купе напро­тив еврея садится штурмовик, вынимает две газеты и заяв­ляет:
— Вот эту, «Фелькишер беобахтер», я ношу с собой для упражнения. А эту, «Франкфуртер альгемайне», — для ис­пражнения.
На что еврей замечает:
—  И вскоре в вашей голове будет больше дерьма, чем в заднице.

В Германии вплоть до гитлеровского правления многие ев­реи были ярыми германскими националистами и милита­ристами.
Из нацистского концлагеря вблизи голландской грани­цы удается бежать двум евреям. Голландские погранични­ки спасают беглецов от преследователей, которые настига­ют их на мотоциклах. Голландцы кормят беглецов, всячески ублажают их, а при смене караула берут с собой.
Когда эти двое шагают вместе с пограничниками, один из них грустно шепчет второму:
—  И это называется у голландцев ходить строем! Разве это можно сравнить с нашими штурмовиками?

Вскоре после захвата власти Гитлером в эмиграцион­ной службе встречаются два еврея.
—  Мойше, — спрашивает один, — куда ты хочешь эмиг­рировать?
— В Шанхай.
— Так далеко?
— Далеко — от чего?

1938 год.
— Куда вы едете? — спрашивает один еврей другого.
— Куда подальше.
— Вы правы! Мы, евреи, только там в безопасности, где нас нет.
— Потому я туда и еду.

В паспортном отделе Берлина. Господин Кон хочет по­лучить заграничный паспорт.
— Куда вы собираетесь ехать? — спрашивает служащий.
— Не знаю.
— Необходимо указать цель поездки.
Кон пожимает плечами. Но чиновник попался друже­любный, он показывает на глобус и говорит:
— Выберите себе какую-нибудь страну и впишите ее на­звание в ваши бумаги.
Кон несколько раз проворачивает глобус вокруг оси, по­том спрашивает:
— А ничего лучшего вы мне предложить не можете?

Берлин, 1933 год. Египетский посол подвергся хули­ганскому нападению из-за своей семитской внешности. Он показывает документы, и нацисты, которые на него напали, приносят свои извинения. Один из них говорит:
— Знаете ли, евреев необходимо уничтожить!
— Не тешьте себя иллюзиями, — грустно отвечает егип­тянин. — Мы попытались это сделать еще четыре тысячи лет назад…

Партайгеноссе Мюллер замечает на улице своего зна­комого Кона и восклицает, чтобы его подразнить:
— Хайль Гитлер!
Кон:
— Я вам что, психиатр?

1933 год, два еврея на Курфюрстендам в Берлине.
—  Жалко, что фюрер, то есть Гитлер, не принимает нас в свою компанию! Мы пошли бы за ним.
— Что значит «пошли бы»? Мы повели бы его за собой!

Посреди ночи жена будит мужа:
— Йоселе, мне нехорошо!
— Спи себе! — успокаивает ее муж. — А кому сейчас хо­рошо?

В нацистское время полуевреи преследовались почти так же, как евреи. А те, у кого была лишь одна восьмая ев­рейской крови, уже считались арийцами. Поэтому расска­зывали: «Кто самая ненавистная женщина в немецкой се­мье? Еврейская мама. Она портит всем свидетельство о предках. А кто самая любимая женщина в еврейской се­мье? Еврейская прабабушка. Она оставила наследникам деньги, хорошие мозги, а свидетельство о предках никому не портит».

В нацистской Германии. Швейцарец приезжает в гости к другу-еврею.
— Кем ты сам себя представляешь при теперешней вла­сти? — спрашивает он.
— Ленточным глистом, — отвечает еврей. — Днем и но­чью пробираюсь сквозь коричневую массу и жду, когда ме­ня выведут на чистую воду.

Эсэсовец, комендант концлагеря, говорит еврею:
— Если догадаешься, какой глаз у меня стеклянный, от­пущу тебя на свободу.
— Левый, — отвечает еврей.
— Правильно. А как ты догадался?
— Этот глаз глядел на меня так сочувственно…

Первые годы нацистского режима. В Германии еще есть евреи, но преследования уже начались.
В берлинском парке Тиргартен гуляют две маленькие еврейские девочки. Они разглядывают элегантных всадни­ков. Вдруг одна лошадь шарахается, сбрасывает седока и бешеным галопом мчится прочь.
—  Быстро бежим отсюда, — испуганно шепчет одна из девочек.
—  Да брось ты, — успокаивает ее вторая, — останемся! Лошадка же не знает, что мы с тобой еврейки.

Один еврей каждое утро покупает в киоске «Фелькишер беобахтер», бросает взгляд на первую страницу и швы­ряет газету в урну.
— Почему вы так поступаете, а не читаете всю газету? — спрашивает киоскер.
— Потому что я ищу некое извещение о смерти.
— Но ведь эти извещения помещают на последней стра­нице, — поучает его киоскер.
— То, которое я ищу, наверняка появится на первой.

Нацистская Германия. В зоологическом саду кормят хищников. Люди восхищенно смотрят на служителя, кото­рый стоит внутри клетки с тигром и кидает ему куски мя­са. Вдруг раздается вопль: тигр валит служителя наземь. Один человек вбегает в клетку, палкой бьет тигра по мор­де и вытаскивает служителя наружу. Толпа в восторге, хра­бреца несут на плечах, как героя, сбегаются репортеры, спрашивают имя и адрес спасителя. Но тот отворачивается и не хочет отвечать. Наконец он признается:
— Я еврей.
В утренней газете огромными буквами заголовок: «Ев­рейский прохвост издевается над безоружным тигром».

В 1937 году в Вене идет разговор об опасности аншлю­са (насильственного присоединения к Германии). Грюн за­являет:
—  Никогда Гитлер не войдет в Австрию, потому что это приведет к войне. Погляди на глобус: тут, в центре, — малень­кая Германия, а вот это все принадлежит Англии, Франции, там огромная Россия, об Америке я уж и не говорю…
— Я все это знаю, Грюн. Но знает ли об этом Гитлер?

Главный вокзал в Инсбруке, 1939 год. Эсэсовцы гонят несколько евреев к поезду. У вокзала стоят два человека в тирольских кожаных штанах и куртках. Один из них обра­щается ко второму с тирольским акцентом:
—  Ну, чистые идиоты, эти евреи! Надели бы кожаные штаны и куртки, как мы с вами, и никто на свете не дога­дался бы, что они евреи.
Второй отвечает ему на идише:
— Нашли кому говорить!


Как скачать?

2 комментария

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *